Звезда бессмертия - [32]

Снова взглянув на торец золотистой пирамидки, Роберто увидел, что изображенные на нем рычажки и кнопки поплыли вниз, одновременно смещаясь влево. Вот уже и самый дальний от него — верхний ряд. Правый край его замыкает довольно большая зеленая кнопка. Она-то и попала точно в центр мерцающего экранчика. Чтобы дотянуться до нее, Роберто пришлось развернуть свое кресло вправо. Кнопка легко поддалась. Что-то мягко щелкнуло под ней, а кресло Роберто без всяких усилий с его стороны само развернулось в прежнее положение. И в этот миг белые стены полупрозрачной сферы окрасились голубизной. Все больше наполняясь сочностью и яркостью бескрайнего, освещенного солнцем, поднебесья, они одновременно стали как бы расширяться, отдаляться от Роберто и Фредерико.

Дрогнула и покачнулась сфера. Нет, не она!

Роберто почувствовал, что ноги его отделились от пола, и оба кресла, его и Фредерико, одновременно поплыли вверх, расширяя вокруг них сектор обзора. Теперь они как бы парили в воздухе под ярко-голубым небом, и все же в эти секунды Роберто еще знал и видел собственными глазами, что загадочная их машина стоит, как и раньше, на своем прежнем месте в тоннеле, ни на метр не отодвинувшись от ниши, безотказный автомат которой совсем недавно так щедро утолял их жажду.

Он еще раз хотел взглянуть на котелки и флягу — целы ли? — но в это время сферу вновь немного качнуло, накренило влево, и панорама, развернувшаяся прямо под ними, сразу же заставила его забыть и о котелках, и о фляге, и о самой машине, полностью завладев сначала его вниманием, а потом превратив его, Роберто, как бы в непосредственного участника последовавших удивительных — загадочных и вместе с тем понятных событий.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

“Юлия”, как назвала новый тримаран Таня в память об их первом паруснике, взяла старт от давно знакомого причала. Судно доставили туда на рассвете в сопровождении эскорта автомашин и мотоциклов службы безопасности.

— Ну, теперь у нас впереди простор, наконец-то отдохнем от провожатых, — не то в шутку, не то всерьез кивнул Олег Аксенову.

— Да, — согласно подморгнул глазом Андрей Иванович, — теперь вокруг нас не пять, пятьдесят или даже целых сто метров простора, а иногда и больше. От нас самих зависит, — словно специально подзадоривая Олега, добавил он, показывая рукой на выплывающие из утреннего тумана катера.

Их было восемь. Легкие, изящные и довольно вместительные — в каждом находилось по пять-шесть человек команды, — с мощными моторами ЦАГИ, они парами окружили тримаран с четырех сторон. В сопровождении этого почетного эскорта “Юлия” сказочным видением мчалась над гладью Днепра, унося свою команду все дальше и дальше к морю.

Днем яркой стремительной “Юлией” издали любовались пассажиры встречных теплоходов, рыбаки, пляжники. С причалов и речных вокзалов люди приветливо махали кораблю, паруса которого вдруг все разом изменяли свой угол без участия команды, которой не было даже видно на палубе, а то и вовсе исчезали вместе со снастями и мачтами.

Но странный корабль охранялся. Это было понятно и по флагам на корме каждого из сопровождавших его катеров, и по знакам служащих охраны завода, стоявших за их штурвалами. Люди воспринимали это как необходимую, вызванную интересами государства, меру и вполне довольствовались возможностью посмотреть на красавец корабль издали. Гораздо сложнее избежать нелепого столкновения с лодкой, катерком или любознательным пловцом становилось в сумерки и поздним вечером. Появлялось вдруг перед изумленными людьми светящееся чудо, выплывало из темноты, и каждому хотелось тогда увидеть его поближе, получше рассмотреть, потрогать руками. И гребли тогда к тримарану изо всех сил. Но вспыхивали на катерах мощные прожектора, а над рекой из динамиков звучало строгое:

— От фарватера вправо и влево! Идут испытания! Всем, всем, всем! К берегу!

Они начали ходовые испытания, определив тримарану первоначальную скорость в пять узлов. Но уже первые минуты плавания по основному руслу показали, что возможности “Юлии” гораздо выше. На фок-мачте сперва поднялся всего один парус, а через несколько секунд после того, как на фарватере в корму тримарана подул свежий фордевинд [16], почти половина его сегментов приняла положение “левентих” — то есть раскрылась, стала поперек, пропуская “лишний” для заданной скорости ветер вдоль своих плоскостей.

Олег увеличил показатель заданной скорости сперва до восьми, а затем и до десяти узлов, и лишь тогда только на обеих мачтах расцвел весь букет парусов белых, как крылья чайки, грота; алых, как на сказочной бригантине, топселя, стакселя и кливера; оранжевого, словно диск расплавленного солнца, бизаня.

Система управления кораблем в эти первые часы плавания работала безотказно. Получив от приборов наблюдения через их датчики информацию об очередном изменении окружающей ситуации — перемене ветра, ослаблении или увеличении силы его давления на паруса и всю надводную часть судна, учтя скорость течения, силу сопротивления волны, плотность воды, мгновенно установив оптимальный вариант смещения центра парусности и центра тяжести, блок “ЭВМ-ПРАКТИКА” в доли секунды давал команду на необходимые поправки и изменения, одновременно подключал в слаженную синхронную работу десятки и сотни кибернетических устройств, приспособлений, микродвигателей, автоматических приводов. Судно послушно, быстро откликалось на эти команды, разворачивало под нужным углом паруса, фиксируя их в наиболее благоприятном на данный момент положении. И только на поплавках даже десятиметровые мачты недвижимо покоились в своих пазах. Они пока были не нужны.