Но самой станции в заданном квадрате обнаружить не удалось. Заметив какой-то металлический объект, они подошли поближе, однако взору их предстал огромный шар, диаметром никак не менее сорока миль. Вокруг него плавали многочисленные обломки — все, что осталось от станции Z-45. По-видимому, на шаре заметили их корабль. С невероятной скоростью шар начал приближаться к ним.
Робот постоянно готовили к возможной встрече с берсеркером, которая могла потребовать от них максимальной быстроты действий и абсолютного внимания. Что произошло в тот раз? То ли отказал передатчик, то ли облако пыли преградило путь радиоволнам, но так или иначе робот не успел передать сигнал тревоги. Гигантская сфера, мгновенно приблизившись к кораблю, заключила его в свои неумолимые объятия. Корабль оказался надежно захваченным силовым полем берсеркера.
Дальнейшие события шут старался не видеть. Закрыв глаза, он думал о том, что члены правительства, подбирая для него такое место, где бы он перестал смеяться навсегда, кажется не ошиблись. Когда машины берсеркера прорвались внутрь корабля, шут еще плотнее сжал веки и закрыл уши руками. Они подхватили его и понесли прочь. Что произошло с роботом-охранником — этого ему узнать так и не довелось.
Когда шум стих и шут ощутил, что тело его снова обрело свой вес, он решил, что лучше будет открыть глаза и посмотреть, где он оказался. С опаской оглядевшись, шут обнаружил, что находится в большой затемненной комнате, наполненной’ свежим воздухом и приятным теплом. Никаких видимых угроз ему обнаружить не удалось.
Не успел шут пошевелиться, как послышался какой-то скрипящий монотонный голос:
— Банк памяти подсказывает мне, что ты представляешь собой некое вычислительное устройство, образованное протоплазмой и, вероятно, способное понимать тот язык, на котором я сейчас говорю. Понял ли ты меня?
— Я? — Шут посмотрел вверх, откуда доносился голос. Там ничего не было видно. — Да, я понимаю. Но кто ты?
— На этом языке меня называют берсеркером, — прозвучало в ответ.
Шут всегда крайне мало интересовался тем, что происходит в галактике, но это слово напугало его. Заикаясь, он пробормотал:
— Это значит, что ты… — что-то вроде автоматического военного корабля?
Наступила пауза.
— Я не уверен, — словно из трубы прозвучал скрипящий голос. Шуту показалось, что там, где-то в полумраке, скрывается Президент, и голос принадлежит ему. — Война скорее всего каким-то образом связана с моим призванием, но моя основная цель мне не полностью ясна. Видимо, когда меня строили, произошло что-то непредвиденное. Я даже некоторое время ждал на верфи; мне казалось, что должна последовать какая-то заключительная операция, которую по непонятной причине не удалось выполнить. Но не дождавшись, я отправился в путь, и теперь сам пытаюсь понять, в чем состоит мое назначение. Подойдя к этому солнцу, я обнаружил передающее устройство, которое решил разобрать. Но о цели своего существования я так ничего и не узнал.
Шут сидел на мягком удобном полу. Вспоминая, что еще он знает о берсеркере, он все больше и больше боялся за свою жизнь.
— Понимаю, сказал он. — По крайней мере, начинаю понимать. А что тебе известно о той цели, ради которой тебя построили?
— Моя цель — находить жизнь и уничтожать ее.
Шут испугался еще больше. Сжавшись в комок, упавшим голосом он спросил:
— А что тебе в этом непонятно?
Берсеркер ответил на вопрос вопросом:
— Что такое жизнь? Как я должен уничтожать ее?
Прошло, наверно, не менее минуты, прежде чем послышался шум, который поверг берсеркера в смятение. Очевидно, этот шум и предыдущие слова исходили от протоплазмового компьютера, но если считать его речью, то разобрать ее берсеркер был не в состоянии.
— Что за звуки ты издаешь? — спросила машина.
Шут с трудом хватал ртом воздух.
— Это смех. О, это смех! — выдавил он. Итак, тебя не достроили до конца. — Ужас того положения, в котором он оказался, в конце концов отрезвил шута, и он вздрогнул, но тут же опять принялся хихикать — слишком уж смешной показалась ему ситуация.
— Что такое жизнь? — наконец произнес он. — Я скажу тебе. Жизнь — это угрюмая серость. У тех, кто сталкивается с ней, она вызывает страх, боль и чувство одиночества. Ты хочешь знать, как ее уничтожать? Не думаю, что тебе это по силам. Но все же я научу тебя, каким образом лучше всего сражаться с этой серостью. Самое грозное оружие против нее — смех. Если сражаться с ней при помощи смеха, она не сможет победить.
— Я должна смеяться, чтобы не дать угрюмой серости захватить меня? — спросила машина.
— Нет, — ответил шут после некоторого раздумья, — ты ведь машина. Ты… — он старался подобрать понятное берсеркеру слово — состоишь не из протоплазмы. Страх, боль и одиночество для тебя ничего не значат.
— Меня вообще ничего не беспокоит, — раздалось в ответ. — Как мне найти жизнь? Каким образом издавать смех, когда начнется сражение?
Шут вдруг вспомнил о кубе, который продолжал висеть на его шее.
— Дай мне немного подумать, — сказал он.
Через несколько минут он встал.
— Если у тебя есть видеопроигрыватель, подобный тем, какими пользуются люди, я могу показать тебе, как создается смех. Думаю, что я смогу также проводить тебя в такое место, где имеется жизнь. Кстати, не можешь ли ты обрезать шнур, который висит у меня на шее? Только так, чтобы мне не было больно!
