Звезда балета - [13]
– Вот, например, Джеральд; он еще, по крайней мере, четыре года должен пробыть в Эппингемской школе. А Минимус! О, это будет большим облегчением, если Минимус закончит свое образование к концу этого семестра. Затем нужно платить в начальную школу за Бенджамина и за дорогого Ультимуса… – Поколение тетушки Бэтлшип было склонно украшать имена родственников прилагательным «дорогой», что особенно соответствовало ее отношению к Ультимусу. А одевать их! А их карманные деньги! А эти подписки, сборы, которые вечно проводятся в школах! И сотни мелочей, о которых приходится всегда думать! А покупки, починки – право, одному человеку не под силу справиться с этим. И постоянно нужно заботиться о них, убирать за ними!
Она обвела глазами разбросанные марки, игрушечное ружье, книгу. Риппл быстро собрала все вещи и сложила их на диван.
– Даже дорогому крошке Рексу скоро будет девять лет, – продолжала тетушка Бэтлшип. – Тогда придется приготовить ему все необходимое для школы; я думаю, нельзя посылать туда мальчика в обносках братьев. Надо все сделать заново! Постельное белье! Полотенца! Подумать только… А ты еще говоришь об отъезде, Риппл. Это будет много стоить твоему отцу, будут лишние расходы на железную дорогу, на твое содержание, на новые платья, которые ты, наверное, захочешь! И ты в самом деле собираешься лишить бедную мать дочери, оставить ее без помощницы в доме?
– Но, тетя, допустим, что мне самой удастся заработать немного денег, – защищалась девушка, чьи гонорары в будущем вдвое превышали жалованье кабинета министров. – Предположим, мне это удастся.
Тогда я смогу больше помогать матери, чем если останусь дома и буду нашивать метки на футбольные штаны Ультимуса и заниматься различными домашними мелочами.
– Ты говоришь вздор, – таково было последнее слово тетушки Бэтлшип.
Последним оно было только в тот день. Конечно, те же самые разговоры, в тех же самых словах, возобновлялись еще не раз. Снова и снова приходилось Риппл слышать их то в курительной комнате, то в столовой за завтраком, то во время прогулки или охоты за кроликами.
И отец опять начинал высказывать свои взгляды, а дочь, едва удерживая слезы, убеждала его, что будет так много и так усердно трудиться, – только бы папа ее отпустил.
Все продолжалось и во время летних каникул, когда домом вновь завладела ворвавшаяся в него орава мальчиков.
– Возмутительно! Эти споры и ссоры с Риппл совершенно испортили нам каникулы, – таким было мнение братьев. – Отец из-за них так сердится, что с ним ни о чем поговорить нельзя.
– Как ей могло прийти в голову все же, что она может танцевать? – спросил Джеральд Мередит. – Выступать на сцене вроде Марджори Гордон и мисс Эвелины Лей? У одного моего знакомого в комнате двадцать три открытки с портретами Эвелины Лей в рамках, Риппл сумасшедшая! Выступать на сцене? Ей?!
– Она слишком уродлива, – уверенно, хотя и беззлобно заявил брат Риппл Ультимус.
– Уродлива, – повторил маленький Рекс.
Он рассердился и крикнул:
– Слишком уродлива! Риппл, пусти! Ведите себя прилично, вы всегда дразните ее, когда приезжаете на каникулы! – Он вырвал свою куртку из рук сестры, прежде чем она успела ее починить, ускользнул от нее и стал бегать вокруг стола, накрытого к чаю, задыхаясь и крича: – Довольно! Если вы будете себя хорошо вести, то и я буду себя вести хорошо, а если нет, то и я нет (раздался треск деревянного блюда, черный хлеб упал на пол). Я не буду себя хорошо вести, если вы не будете себя хорошо вести, а если да, то и я да.
– Замолчи, ослик! Пусть Риппл себя хорошо ведет, – потребовал Минимус. – Будь такой же, как в последние каникулы, Риппл. Можешь? Брось всю эту затею с отъездом. Это, знаешь, настоящий вздор. Брось это, Риппл!
Риппл сама не поднимала вопрос, который ее убеждали выбросить из головы. Он носился в воздухе. Взгляд, интонация, большая фотография какой-нибудь балерины в «Спортивных и театральных новостях», любой пустяк снова возбуждал семейный спор.
Так продолжалось и дальше.
В кладовой, когда Риппл обвязывала белой бумагой банки со свежим вареньем, наверху, в коридоре, по которому она неслась, держа в руках охапку только что выстиранного белья для мальчиков, на полдороге из деревни, на крутом подъеме, когда она вела велосипед с подвешенными к рулю пакетами из лавки, во время бесчисленных других домашних занятий, – всегда она рисковала подвергнуться атаке со стороны тетушки Бэтлшип.
– Риппл! Риппл, я слышала, ты опять приставала к отцу, чтобы он отпустил тебя в Лондон. Ты не должна этого делать. Не должна! Вот он, грубый эгоизм современных девушек! Тебе нельзя забывать, что ты единственная дочь в семье. Нужно подумать о матери.
А что сказать о матери Риппл? Об этой своенравной молодой женщине, которая когда-то в нарядном платье и кружевной мантилье высоко и гордо несла свою темноволосую голову, плавно выступая на балу в Кеир-Динесе пятнадцать лет назад.
Теперь она сидит со своей рабочей корзинкой наверху, в комнате, которая служила детской ее шести ребятишкам. Все эти пятнадцать лет миссис Мередит кормила и растила своих шестерых, заботясь о них, как истинная мать, думая прежде всего о них, затем об их отце и нисколько не думая о себе. Возможно, она перегибала палку: разве нельзя окружать заботой детей и все же не забывать о себе? В наши дни есть женщины, кажущиеся скорее сверстницами и подругами своих дочерей, чем матерями. Есть матери и дочери, которые носят одни и те же вещи, просят друг у друга пудру и танцуют с одними и теми же кавалерами; и все это никого не удивляет.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Жаклин Рочестер врач из Оксфорда – двадцать шесть лет, замужем, влюбляется в восемнадцатилетнего студента, мальчика прекрасного как сама любовь Александра МакЛарена из Глазго (GB). Влюбляется с первого взгляда и – в бесконечность. Восемь лет разницы в пользу женщины. Мужчине восемнадцать и у него есть мечта. Женщине двадцать шесть и её мечта – восемнадцатилетний мужчина. Плюс толпа родни и собака. Что из этого получится? Посмотрим.
Как иногда переменчива судьба. Ты думаешь, что ты ее хозяин и все происходит по твоему задуманному плану. Именно так и думала Ангелина Одоевская, покидая родной дом и убегая от прошлого. Новая работа, устроенная жизнь на новом месте. Но случайная встреча с успешным бизнесменом Александром Морозовым, ворвавшимся в ее жизнь словно ураган, разрушила ее твердый жизненный план. Только будет ли эта встреча судьбоносной для нее или как, и прежде останутся лишь боль и разочарование. .
Некоторые особенности армянского сватовства и «Слепого брака». Два незнакомых человека, мужчина и женщина, в силу неких соображений, не имеющих никакого отношения к любви или браку – принимают решение пожениться. Каждый из них уверен, что это всего лишь неудачная шутка, но…тут в дело вступают родственники.
Эта книга о любви. Любовь невозможно объяснить. О ней можно рассказать. Историю своей любви, написанную неспешным, проникновенным языком, поведала героиня повести Мод Лейтем. Любви к настоящему мужчине, самому лучшему человеку на свете Стивену Кендаллу.Она — студентка, он — профессор Оксфордского университета. Она — вольна, как ветер, он — женат. Война разлучила их на Вокзале Ватерлоо и им казалось, что они потеряли друг друга навсегда. .
Город-монстр, заполонивший и практически погубивший всю Землю, заскучал от того, что покорять уже больше нечего. Впав в ностальгию, он вспоминает давно минувшие времена, когда Земля еще была полна жизни, а сам он только копил силы, одержимый дерзкими планами мирового господства. Господство обретено. Но нет ни торжества, ни удовлетворения. И замыслил Город-монстр невероятное – вернуться в прежние времена, чтобы все начать сызнова, еще раз испытав сладость победы. Путь к возврату один – через слияние двух живых, любящих сердец.