Звезда Ассирийского царя - [9]

Чудес не бывает, понял Иван. С чего он взял, что эта дверь не будет заперта? Ему и так подозрительно долго везло. Если, конечно, это можно назвать везением!

Сверху раздались голоса, послышались шаги – наверняка это менты вошли в кладовку. Еще полминуты – и они будут здесь…

В последней надежде Иван дернул дверь на себя… и она немного поддалась. Он потянул ее изо всех сил, и дверь с жутким скрипом открылась.

Он пролез вперед, захлопнул дверь за собой, зажег следующую спичку, осмотрелся.

Вперед уходил туннель с низким сырым сводом. А на двери, через которую он только что прошел, была тяжелая железная щеколда. Иван задвинул эту щеколду и быстро зашагал вперед, время от времени зажигая новую спичку, чтобы оглядеться.

Так он шел минут десять.

Наконец туннель стал шире, потом он разделился на два. Иван пошел налево – ему показалось, что с той стороны сквозь тьму пробивается едва заметный свет.

Потом туннель еще раз разделился, а еще через несколько минут Иван уже точно заметил впереди на стенах подземелья колеблющиеся желтоватые отсветы.

Теперь Иван мог идти не зажигая спички.

Свет впереди становился все ярче и ярче, и наконец туннель привел Ивана в большое круглое помещение, грот, ярко освещенный десятками свечей. На дальней стене грота висело несколько икон. Строгие, просветленные лики святых уставились на Ивана пристально, осуждающе, как будто тоже не верили в его невиновность. На полу перед иконами лежал ничком монах в черной поношенной рясе. Он не шелохнулся при появлении Ивана, должно быть, не заметил его, погруженный в свою безмолвную молитву.

Иван понял, куда он попал: это была подземная часовня под Сретенским монастырем. Он как-то раз был здесь и помнил, как из этой часовни выбраться на поверхность.

Прежде чем покинуть часовню, Иван остановился перед иконой своего святого, Иоанна Богослова. Святой смотрел на него мудрым всепонимающим взглядом, и под этим взглядом Иван почувствовал, как страх и гнев постепенно отпускают его. Он успокоился и смог здраво обдумать свое положение. И первое, о чем он подумал, что полиция приехала в харчевню через несколько минут после того, как он позвонил Борису.

Неужели Борька его сдал? Вот так просто взял и позвонил в полицию после его звонка. Иван даже замотал головой. Никак не хотелось думать, что лучший друг и компаньон предал его.

Нет, скорее всего, полиция прослушала их разговор – у них наверняка есть такие технические возможности. Или они проследили за Борисом…

Но это значит, что Борька «под колпаком» и к нему больше нельзя обращаться – ни звонить, ни приходить.

Значит, нужно рассчитывать только на свои собственные силы.

Для Ивана это было нормально, привычно – он с самых юных лет привык полагаться только на себя, но теперь ситуация усугублялась тем, что за ним гналась полиция и у него не было денег.

Постояв еще немного в умиротворяющей тишине подземной часовни, Иван нашел выход, поднялся по крутой каменной лестнице и оказался в монастырском дворе.

Здесь не было ни души – должно быть, монахи были на церковной службе или занимались своими ежедневными делами.

Иван вышел из монастыря через небольшую калитку, которая выходила в старую слободу, где когда-то жили мастеровые. Теперь это был прилепившийся к монастырю поселок из одноэтажных домиков и бараков. Пройдя через этот поселок, Иван вышел к забору собственной фабрики – той, которой они владели на пару с Борисом. У него мелькнула мысль зайти туда и взять в своем сейфе денег из неприкосновенного фонда, но потом он подумал, что на фабрике его наверняка караулят, и отправился дальше.

Он долго брел по пустырям и проулкам, избегая многолюдных улиц, сам не понимая, куда идет. Но инстинкты не подвели, и после часа таких блужданий Иван добрался до автобусного вокзала.

И сразу же понял, что это для него – единственное правильное решение.

Здесь толпились в ожидании своих автобусов плохо одетые крестьяне и жители маленьких окрестных городков. Иван подошел к автобусу, который вот-вот должен был отъехать, собрал всю оставшуюся мелочь и купил у водителя билет до ближайшего городка.

Там он вышел и побрел по унылой осенней улочке. Хотелось есть, хотелось отдохнуть, но и для того и для другого нужны были деньги. Впереди, возле красивой древней церкви, паслось, как всегда, стадо туристов. Блеклая женщина средних лет что-то вещала им по-немецки. В двух шагах от туристов вертелся парень в вязаной растаманской шапочке, предлагал матрешек, значки, шапки-ушанки.

Иван подошел к этому жучку, поманил его пальцем.

Тот подошел неохотно, оглядел Ивана с ног до головы, цыкнул зубом:

– Чего надо? Матрешку? Есть политические, есть эротические, есть художественные…

– Сам со своими эротическими матрешками играй. Я тебе не турист!

– А тогда чего надо? Имей в виду, у меня время дорогое, просто так болтать некогда.

– Купи часы. – Иван снял свои часы с запястья, показал издали.

Парень с первого взгляда оценил дорогую вещь, глаза заблестели. Но он этот блеск тут же аккуратно притушил, зевнул и проговорил с ленивой растяжкой:

– А на фига мне твои часы? У меня свои есть, не хуже! Ну ладно, только чтобы тебя выручить, возьму. Пятьсот рублей.