«Зверобои» против «Тигров». Самоходки, огонь! - [4]

– Экипаж погиб и пикнуть не успел, – выразил сочувствие Вася Манихин. – Глянь, труп как горит.

– Мы не хуже жариться будем, – отозвался Тимофей. – Вся одежка, даже исподнее, насквозь промаслены.

Чистяков показал направление. Самоходка тронулась с места, и в ту же секунду рядом прошел снаряд. Такие вещи скорее чувствуешь, чем слышишь. Грохот взрывов и выстрелов заглушал все остальные звуки, но толчок спрессованного воздуха ощутил весь экипаж. Не дожидаясь команды, Тимофей Лученок, развернувшись, шел к островку березняка.

Никудышное укрытие. Но экипажу отчасти повезло, что перед молодыми деревьями образовалась небольшая промоина. Следующий снаряд просвистел, как огромная коса, смахнул пяток мелких берез и прошел в метре над рубкой.

– Они не отстанут, – пробормотал наводчик Серов и оказался прав.

Два снаряда, один за другим, прилетели следом, но низина и невысокая грива защитили машину. Один снаряд врезался в землю, другой снес еще пару-тройку берез, пропахал борозду и закувыркался неподалеку от самоходки.

– Восемьдесят восемь миллиметров, – определил Чистяков, глядя на облепленную влажной землей бронебойную болванку, от которой шел пар. – Нашу броню насквозь пролупит.

– И чего делать? – спросил снизу Тимофей Лученок.

– Разворачивай машину стволом к доту.

Угол горизонтального обстрела их орудия был невелик, меньше пятидесяти градусов. Чтобы поймать этот угол, Лученок осторожно, на малых оборотах повернул машину. Но немецким артиллеристам в бетонной коробке было не до них. Они поймали в прицел две 122-миллиметровые гаубицы, которые спешно везли тягачи, и расстреляли их с расстояния километра четырьмя выстрелами.

Одну гаубицу развалило на части, вторую перевернуло. Рядом горел гусеничный тягач, другой сумел уйти. Через минуту подбили танк, вырвавшийся вперед, остальные попятились, продолжая вести огонь.

– Похоже, пушечный дот тут не один, – всматриваясь в бинокль, пробормотал Чистяков. – Точно. Вон, дальше еще один торчит. Ну, дай бог нам со своим хотя бы справиться.

Тщательно прицелившись, выпустили снаряд, но промахнулись. Вторым попали, однако расстояние было великовато и фугас бетонную стенку не пробил. Зато 88-миллиметровые орудия обоих дотов подбили еще одну «тридцатьчетверку».

Танкисты набросили трос и потащили поврежденную машину в укрытие. В их сторону густо сыпались мины и реже – снаряды. Пушка из дота выбила заднее колесо и порвала гусеницу и без того покореженного танка. Оборвался трос. Следующий снаряд ударил неподвижную машину в борт, она сразу задымила.

Чистяков, отодвинув наводчика, ловил в прицел серый короб и черное прямоугольное отверстие амбразуры. Выстрелил и попал в стену. Облачко цементной пыли окутало дот.

– Далеко, – сказал Серов. – Метров восемьсот, не меньше.

– Нормально. Целиться лучше надо, – подал голос Лученок.

Ему очень не хотелось покидать это укрытие. Хоть и не слишком надежное, но хоть отчасти защищающее машину. Особенно нижнюю часть, где размещался сам механик вместе с радистом.

– Надо подойти ближе, – согласился с наводчиком Чистяков. – Тимофей, гони вон к тому бугру.

– Вы что там возитесь? – снова затрещала рация голосом комбата Пантелеева. – Не видите, как танки горят?

– Сближаемся с целью, – четко ответил Саня.

– Быстрее!

Старший сержант Лученок гнал, выписывая зигзаги, выжимая из двигателя все, что можно. У небольшого бугра остановился.

– Далековато, – прикинул расстояние Чистяков. – Давай по низине еще метров двести. Оттуда наверняка достанем.

– Там же открытое место, – возмутился механик.

Но, постоянно бурча и жалуясь, Тимофей команды выполнял четко. Только сжал челюсти, с тоской представляя, что произойдет, если им врежут в лоб. Самоходка шла на скорости сорок пять, двигатель ревел по-сумасшедшему. Скорость была выше максимальной. Радист Костя Денисов, недоучившийся студент, сполз на дно, вцепившись пальцами в рацию. Снаряд из дота ударил вскользь, отрикошетил от брони. Самоходку встряхнуло с такой силой, что одна гусеница подскочила, а внутри загремели какие-то железяки. Саня понимал, что второй раз немцы ударят точно.

Расстояние не превышало четырехсот метров. Их спас умелый вираж механика и толстая бортовая броня. Спасибо конструкторам, что не пожмотились, как это обычно бывает, и не уменьшили толщину бортовой брони. Снаряд пропахал 75-миллиметровую плиту, оставив оплавленную борозду.

Саня не попал в амбразуру. Но удар мощного фугаса отколол кусок бетона и встряхнул дот куда сильнее, чем немецкий снаряд самоходку. Экипаж действовал, как слаженный механизм. Пока Манихин молниеносно забрасывал новый снаряд в ствол, Лученок пронесся с десяток метров и тормознул в нужную секунду.

Чистяков выстрелил и снова угодил повыше амбразуры. Откололась уже целая глыба, а по бетонной стене побежали трещины.

– Добивай, командир! – орал весь экипаж.

Третий фугасный снаряд довершил дело. Снесло болтавшийся на куске арматуры бетонный ком, а в черном провале амбразуры полыхнуло пламя. Место было открытым. Понимая, что оставаться здесь дальше нельзя, Чистяков приказал двигаться к доту, чтобы осмотреться и решить, что делать дальше.