Звериной тропой - [60]

Не обращая внимания на торчащие в боку стрелы, зверь попытался достать её ещё раз, но брошенное Шишаговым копьё глубоко вошло ему в плечо, конечность подвернулась, и зверь споткнулся, потеряв лишнюю долю секунды. Маха ударила врага по морде когтистой лапой, зацепив глаз. Медведь отпрянул, и Роман с размаху обрушил ему на крестец удар обухом топора — боялся, что лезвие соскользнёт с толстой шкуры. Раздался громкий хруст и задние лапы зверя отказали. Медведь попытался развернуться, но подбежавший к нему слева шаман всадил своё копьё ему под лопатку с такой силой, что длинный наконечник полностью скрылся в ране. Хищник дёрнулся, и медленно завалился на залитый кровью снег. А Роман кинулся к Машке.

Схватка с хозяином льдов дорого им обошлась. Маху сильно помял прокатившийся по ней медведь, и сорвал кусок шкуры на плече ударом лапы. Пришлось швы накладывать. Пока Роман, морщась от боли в отбитых рёбрах, зашивал ей порванную шубу, умная девочка громко жаловалась, но терпела. У самого Шишагова опух левый бок, больно дышать, кожа от подмышки и ниже — сплошной кровоподтёк. К тому же подташнивает и голова кружится.

«Одно из двух, контузия или беременность. Только беременности мне и не хватало».

Машка опять не смогла забраться на своё ложе, пришлось Роману поднимать на руках. От боли потемнело в глазах, но он справился. Не оставлять же боевого товарища на холодном полу.

В ярангу в клубах морозного воздуха ввалился Каменный Медведь, который разделывал медвежью тушу, пока та не замёрзла. Срисовал лежащую пластом Машку с охапкой ягеля, примотанного к лапе, кровь на земле, клубок жильных ниток, котёл с кипятком. Подошел к Роману, полюбовался боком, аккуратно прощупал.

— Не сломал тебе рёбра хозяин, добрый был. Когда последний раз такой в стойбище заходил, убил пять собак, бабу и помял трёх охотников. Легко нынче отделались — втроём взяли матёрого хозяина, и все живы.

Продолжая говорить, шаман своими железными пальцами разминал в плошке принесённые с собой травки.

— Теперь ты, Роман, взрослый охотник нашего племени. Когда парни подрастают, их ведут искать хозяина льдов. Кто не испугается, тот взрослый, можно женубрать. Ты хорошо стоял, я видел. И дрался хорошо, я только добил.

Шаман помолчал, потом улыбнулся:

— А бабы для тебя всё равно нет, так и будешь бабскую работу сам делать!

Потом выскочил из яранги, и через несколько минут вернулся с большим куском белой массы в руке.

— Нутряной жир хозяина, лучшее лекарство, если кого помяли.

Он старательно размешал с жиром травяную труху:

— Подставляй бок. Лечить тебя буду.

Старательно измазал бурой вонючей мазью Ромину шкуру, залепил её куском оленьей ровдуги, и туго стянул поверх ремнями.

— Не надо морщиться, ты всё равно нормально дышать не мог, больно было. Теперь спать ложись, как проснёшься, я как раз свежего мяса наварю.

Роман охнул, неловко повернувшись, и спросил:

— Ты сказал, кто не струсит, женится. А кто испугается?

Шаман подбросил в очаг полено, пошевелил угли, посмотрел, как пламя принимает новую добычу, и тихо сказал:

— У людей нет столько еды, чтобы кормить трусов.

***

Бьют — беги, советует русская народная мудрость. Роман стоит, и даже не дёргается. Увесистая гладкая палка, зажатая в крепком кулаке Каменного Медведя, охаживает его по рукам и ногам, старательно колотит по спине, не забывая своим вниманием грудь и живот. Немного жалеет учитель только правый бок — бьёт не в полную силу. Главное требование — вовремя напрягать и расслаблять только ту мышцу, на которую придётся удар. Уклоняться нельзя, шаман «одевает» на Рому то, что он зовёт «каменная кухлянка». И Шишагов старательно подставляет обнажённое тело заботливой палке шамана. Пытается при этом думать об отвлечённом. Сейчас — рассматривает восход солнца над жарким песчаным пляжем, слушает шелест ласковых волн и пальмовых листьев. Ветер, дующий с суши, пропитан ароматами тропических цветов, но слишком горяч, поэтому Роман сильно потеет. То, что на самом деле он стоит в нетопленой яранге шамана, в данный момент не имеет значения.

В шаманское жилище им пришлось перейти из-за Машки — ей этот процесс почему-то сразу не понравился. Чтобы не нервировать зверя, тренировки проводили в её отсутствие. Машка ещё толком не оправилась от полученных ран — как ни старался Роман, а рана на плече у неё загноилась. Пришлось вскрывать, выдавливать гной, промывать, постоянно опасаясь внести новую порцию заразы. Удивительно, но объяснять шаману, что такое микробы, не пришлось. Оказывается, он и без Ромы знал, что болезни вызывают невидимые глазу злые келе, попадающие в рот или открытую рану. И отчасти знал, как с ними бороться. С неделю Маха лежала пластом, горячая, часто и мелко дышала, отказывалась от еды. Ослабла настолько, что Роман поил её, вливая в пасть воду через воронку. Как бы то ни было, но крепкий Машкин организм всё-таки победил болезнь. Жар спал, появился аппетит. В день, когда его драгоценная девочка самостоятельно вылакала миску бульона, и завалилась спать на стопке постеленных для этого шкур, издёргавшийся Шишагов уснул рядом с ней, обняв за похудевшую шею.