Звери скального храма - [49]

Необычность панорамного восприятия окружающего пространства в первое время даже несколько затрудняла способность Стефана оценивать информацию.

Насыщение сознания было столь плотным, что у него просто не хватало энергии для обработки воспринимаемого материала.

Тем не менее, очень скоро он научился работать с таким "всевидящим оком", и чувствовал себя уже довольно уверенно, оказавшись в центре контролируемого мира.

Именно контролируемого, так как панорамный способ видения обладал вполне конкретным энергетическим взаимодействием, и в зоне его внимания не было места каким-либо случайным обстоятельствам.

Когда, наконец, Стефан полностью понял всю необычность происходящего, волна восторга, своей вспенившийся энергией, мгновенно окатила его.

И, схлынув, она оставила уже столь понравившееся ему чувство мощности и уверенности.

Это состояние можно было назвать активированной силой воли.

Глава 9

Между тем, тропа стала понемногу отходить вправо от русла реки и, поднимаясь вверх по пологому склону, все круче и круче поворачивала к теперь уже близкому лесу.

Когда Стефан с эскортом подошел к первым деревьям лесного массива, то вынужден был остановиться, так как плотная и непроницаемая стена тумана застилала дальнейший путь.

И как он ни старался, ему так и не удавалось хоть что-нибудь разглядеть в этом царстве безмолвия и белесого мрака.

— Надо каким-то образом пройти сквозь этот заслон. Но что там, за ним? — на этот вопрос у Стефана не было ответа.

Время шло, а решение все не приходило. Проанализировав свое состояние, он понял, что эта рассеянная по округе хмарь сумела нарушить целостность его системы и внести туда некую толику беспокойства.

Чтобы сделать шаг в неизвестность, нужно иметь под собой твердую и устойчивую точку опоры. Но ее не было. Был скользящий и зыбкий страх, лишавший возможности развить энергию силы воли.

— Прыжок в неизвестность, — размышлял Стефан, — это бросок отчаяния. Отчаяния от неведения. Следовательно, он почти равен самоубийству, и надежда на какой-нибудь благоприятный случай ничтожна.

Главное — это поступок Воина, и поэтому таким способом как безумство храбрых мне никогда не разрешить эту проблему. А решать ее необходимо.

Летчик чувствовал, что время, отпущенное ему для перехода и разделенное на циклы, в этом случае уже истекает… И тут знакомая эмоциональная волна, только окрашенная теперь в цвета не восторга, а дикой ярости, стала заполнять его существо.

Особенно ему придало уверенности то, что этот неистовый эмоциональный всплеск совершенно не затронул и не разрушил четкости силовых линий сознания, а только увеличил яркость и силу луча его внимания, направленного туда, вперед, за стену.

Стефан осознал, что тот единый, симбиотический организм, сутью которого является он сам, как-то весь подобрался, сжимаясь, словно пружина.

Спина его образа стала круто выгибаться дугой, голова прижалась к самой земле, а хвост, наоборот, с вызовом изогнулся вверх. Он ощутил непонятно откуда возникшую во всем теле легкую дрожь.

И тут, неожиданно для себя самого, он стал издавать горлом какие-то необычные, клокочущие звуки. Это было угрожающее, не предвещающее ничего хорошего рычание.

Дрожь нарастала синхронно с напряжением, которое чувствовалось во всем, наливающемся силой, теле. Еще немного, и Стефан был готов к прыжку.

Все голографические драконы единым существом замерли в ожидании приказа. Не хватало как будто мелочи, не дающей возможности активному осознанию спустить пружину действия.

— Я готов к прыжку. Но куда, куда прыгать? — задал он себе вопрос.

И тут же, словно подчиняясь напору его намерения, над лесом показался первый отблеск разливающегося света. То была заря — пробуждение нового дня в жизни борющегося за себя, за свою целостность, сознания.

И хотя света было немного, его оказалось достаточным для того, чтобы различить цель. За теперь уже проницаемой стеной тумана Стефан увидел гигантскую змею, притаившуюся в своей тени.

— Я высветил ее! — пронеслось в его сознании. — А значит, я уже одним этим стал сильнее змеи. Видимо, до этого, когда я метался перед стеной, она за мной наблюдала и ждала…

Теперь же ее вижу я! Но ждать и догонять — это последнее дело для Воина, — и, издав атакующий крик внутри себя (в то же время не проронив ни звука), Стефан прыгнул сквозь стену прямо на своего нового врага.

В первое мгновение полета ему почудилось, что стена тумана, сгущаясь, старается остановить прорыв.

Однако мощь его атаки оказалась настолько превосходящей, что Стефан всем своим существом не только ощутил тот момент, когда тьма капитулировала, пропуская его вперед, но даже совершенно отчетливо различил сухой треск, подобный тому звуку, который издается разрываемой тканью.

Он словно влетел, ворвался в новое пространство.

Находясь еще в полете, он ясно видел то место, где в засаде свилась змея. Однако когда он коснулся земли, заканчивая свой прорыв, там было пусто. Его цель исчезла.

И только едва различимые шорохи говорили о том, что кто-то перемещается, скрываясь за пологом зеленых растений. Действительно, заросли были густыми, а трава — высокой.