Зверь милосердия - [19]

— Что значит — «люди вроде него»?

— Евреи. Национальность — ещё один факт из его биографии, о котором он никогда не рассказывал пока не произошла автомобильная катастрофа и всё не выплыло наружу. Просто удивительно, как они липнут друг к другу Думаю, мистер Хоффман дал ему работу именно по этой причине. Мне и в голову не приходило, что мистер Хоффман тоже из их породы, но это, конечно, так. Знаете, он бежал из Германии, когда к власти пришел Гитлер.

Я поднялся с места и сказал:

— Спасибо, мисс Стерн. Надеюсь, вы благополучно перенесете летнюю жару. Про себя я пожелал ей подохнуть от теплового удара.

Рыжик догнал меня уже за стенами домика из гофрированного железа.

— Ты чертовски чувствителен, — сказал он, — когда дело касается национальности или расы. Что из того, что она не любит евреев? А если её так воспитали и сама она ни в чем не виновата?

Прораба мы нашли довольно скоро. Я объяснил ему, чем мы в данный момент занимаемся, и показал бланк с отметками рабочего времени, который дала нам Рода Стерн. Я поинтересовался, все ли рабочие там перечислены.

С минуту он размышлял:

— Вторник? Нет, никто не пропущен. Вы сможете побеседовать со всеми. Не отвлекайте их от работы надолго.

— Не больше пары минут на каждого, — обещал я, — если не окажется, что кто-то знал его близко.

— Не окажется, — заверил нас прораб. — Самоубийство вы исключаете?

— Абсолютно. А почему вы спрашиваете?

— Если бы он покончил с собой, у меня не было бы вопросов. Я никогда не встречал человека более подавленного морально.

— Вы хорошо его знали?

— Разговаривал с ним каждый день. Я то и дело заглядывал в контору по делам. Правда, близких отношений между нами не установилось.

— В котором часу вы видели его в последний раз во вторник?

— Около пяти вечера. Вернее, за несколько минут до пяти. Я увидел, как подъехала машина Хоффмана и босс прошёл в контору. Я последовал за ним, спросил, не будет ли каких распоряжений. Он сказал, что нет, не будет, и я отправился домой.

— И подвезли Роду Стерн?

Он вздохнул:

— Эта дамочка сидит у меня в печенках. Подвез её один раз по недомыслию и теперь не знаю, как это прекратить.

— Не падайте духом, — ободрил его я. — Летней жары она не выдержит, с Тусоном ей придется распрощаться.

Мы допросили рабочих и парнишку в конторе, вычеркивая одну за другой фамилии из списка. Ничего нового о Курте нам узнать не удалось. Вернувшись в машину, мы поехали в сторону Шестой авеню. Остановившись возле ближайшей аптеки, я позвонил в управление.

— Мы закончили на стройплощадке, — сказал я кэпу. — Новостей немного. Домой он вернулся на автобусе и вышел на Бурке-стрит приблизительно в пять сорок. Это, пожалуй, все.

Кэп недовольно проворчал:

— Не густо. У меня на столе результаты вскрытия. Пуля двадцать второго калибра, стреляли с близкого расстояния, но не в упор. Пуля прошла по диагонали и застряла в правой височной части. Именно это и послужило причиной мгновенной смерти.

— Хоть здесь ему повезло, — заметил я.

— Согласен. Теперь док Реберн по-новому определяет время смерти. Его нижний предел он сдвигает примерно на четыре часа.

Я сказал:

— Иными словами, Стиффлер был убит между восемью вечера и двумя часами ночи.

— Правильно. А ел последний раз часа за три до смерти, в этом док практически уверен. Подкрепился сандвичами с колбасой и сыром.

— В таком случае восемь часов как вероятное время смерти можно исключить — в пять часов он ничего не ел. Сойдя с автобуса, он отправился прямо домой, приготовил сандвичи и съел их. Раньше шести этого не могло произойти. Может, он что-нибудь пил?

— Если и пил, то не спиртное.

— Черт возьми, — выругался я, — у меня теплила надежда, что он хлебнул немного хереса.

— Хереса?

— Когда мы разговаривали с Медли, он предложил нам с Рыжиком хереса. Доброго старого хереса, белого, сухого. — Я вздохнул. — Мы отказались. Похоже, так же поступил и Курт.

Кэп недовольно засопел:

— Ты понапрасну теряешь время, подозревая Джона Медли.

— Не время — ответил я, — а свою энергию. А она недорого стоит. Что ещё интересного показало вскрытие?

— Ничего прямо относящегося к убийству. Реберн был немного удивлен состоянием его здоровья. По мнению дока, ему давно следовало лечь в больницу. Непонятно, как он вообще передвигал ноги.

— Что у него было не в порядке?

— Проще сказать, что было в порядке. Расширение сердца. Малокровие — красных кровяных телец ничтожно мало. Оба легких наполовину заизвесткованы, хотя туберкулез ещё не успел перейти в активную форму. Почки и печень в ужасающем состоянии. Я не собираюсь излагать детали и путаться в медицинских терминах. С отчетом можешь ознакомиться сам.

Понятно, сказал я. Тогда мы продолжим изучение окрестностей. Возможно, удастся выйти на что-нибудь полезное.

— Конечно. Не исключаю даже, что кто-то его видел.

Я сказал:

— Всё ясно, кэп. Мы заглянем в управление позднее.

Выйдя из аптеки, я сказал Рыжику:

— Ничего сногсшибательного. Расскажу в машине.

Мы сели в машину и двинулись дальше. По пути я вкратце передал Рыжику содержание разговора с кэпом Петтиджоном.

— В одном отношении нам теперь легче, — заметил он.

Я спросил, в каком именно.