Зверь, которого забыл придумать Бог - [9]
Конечно, какое дело коронеру до стариковских приступов похоти? Но с другой стороны, идея написать этот маленький отчет принадлежала не мне. В данный момент я пытаюсь описать происшедшую в моем восприятии перемену, позволившую мне ясно понять, что случилось с Джо. Осмелюсь предположить, все остальные понимают лишь ту часть истории, которая прямо касается их самих. К примеру, когда Джо в записной книжке пишет: «Я смотрел на свой бук с сотни разных сторон», я понимаю, о каком дереве он говорит (не об участнике рокового дорожно-транспортного происшествия), и понимаю также смысл его довольно озорных экспериментов с восприятием, проводить которые он получил возможность благодаря своей травме. В записной книжке он часто обращается к Богу или, лучше сказать, богу. Мне потребовалось очень много времени, чтобы понять его своеобразный язык, отчасти потому, что я толком не понимал свой собственный. Например, в нашей речи мы почти всегда конкретизируем свои эмоции и во всем оправдываем себя, как делаем в более наивных формах молитвы. Однажды Джо показал мне — к счастью, идти пришлось недалеко — громадное буковое дерево на западном берегу озера О-Сабль, на которое он смотрит с сотни разных сторон, отмеченных воткнутыми в землю палочками, и с пяти разных расстояний. Для него с каждой из пятисот позиций буковое дерево имеет совершенно особый вид, настолько отличный от всех прочих, что это изумляет его, забавляет, радует — во всяком случае, так было, пока он не нахлебался воды из озера Верхнего. Помножьте это на тысячу мест, которые исходил и изучил — возможно, не столь систематично, — и вы поймете мою исходную проблему с пониманием. Кто такой этот человек? Он смеется, как бабуин в зоосаде Линкольн-парк.
Отличную же грязевую ванну мы приняли, в прямом и переносном смысле слова. Мы «выступили» в четыре пополудни, если выразиться на военный манер. Энн взяла кварту воды и несколько жалких брикетов гранолы, дурацкий продукт из рациона яппи, от которого отказывался даже наш пес Чарли, обиженно убегая прочь с поджатым хвостом. У меня отличный автомобиль с полным приводом, довольно дорогой, но тогда я хотел избавиться от неприятных воспоминаний о том, как мы с Диком Рэтбоуном постоянно завязали в грязи во время наших вылазок на рыбалку. Мы заглянули к Дику, и Эдна — очень мило с ее стороны — завернула для нас два куска шоколадного торта, а потом попросила меня показать на старой подробной карте Дика, предназначенной для внутреннего пользования ДПР, куда именно мы направляемся. Эдна относится ко мне с долей иронии, поскольку сорок лет назад мы с ней слегка флиртовали, и в наших краях всем известно, что я феноменально плохо ориентируюсь в лесу, хоть и прожил здесь без малого шестьдесят лет.
Конечно, мне следовало бы здраво оценивать свои силы, но, с другой стороны, у меня это никогда не получается. Однажды в Париже я чуть не плакал оттого, что никак не мог отыскать свой отель, а когда мне наконец раздраженно указали дорогу, оказалось, что я находился всего в квартале от него. Я останавливался в этом отеле на протяжении многих лет, но, с другой стороны, все улицы в районе Варен на одно лицо для всех, кроме местных жителей, хотя это слабая отговорка. Кроме того, я отправлялся на поиски Джо в сопровождении Энн, хотя позже мне пришло в голову, что она едва ли тянет на опытного проводника.
Ради спокойствия Эдны я поставил на карте крохотный крестик посреди пустынной зоны, которую картографы называют «спящей красавицей». Там нет ничего, кроме нее самой, двух пересекающихся лесовозных дорог да крохотного ручья, вытекающего из обширного болота, окружающего лесистый холм, где Джо и построил маленькую лачугу, впоследствии разрушенную доблестными сотрудниками ДПР до основания. Это те самые люди, которые с готовностью выдают предпринимателям-республиканцам разрешения загрязнять окружающую среду всеми мыслимыми способами. Эдна сразу же сказала нам не соваться туда, я же заверил ее, что мы не станем выходить из машины, но все равно не угодил ей своим обещанием. Все стараются угодить Эдне. Джо даже добровольно сопровождал ее в лютеранскую церковь одним воскресным утром, чтобы все прихожане могли помолиться о его исцелении. Прошу не путать с новым американским употреблением слова «исцеление», предполагающим благополучное восстановление после самых ужасных катастроф еще прежде, чем высохнет кровь на мостовой.
И вот мы тронулись в путь — с легким сердцем, если учитывать вероятную ситуацию с Джо. Он скорее заблудился бы по-настоящему в городе, чем в лесу. Кто-то видел его на окраинной улочке с компасом в руке. По непонятным причинам, скорее благодаря интуиции, чем неким косвенным уликам, я подозревал, что Джо и старая Эдна время от времени занимались любовью. Ей немного за шестьдесят, но почему бы нет? Она довольно привлекательна на странный финский манер.
Мы едва успели выехать из города, когда Энн начала говорить о вещах, эмоционально очень содержательных: любовь, смерть, искусство. Я сказал, что плохо сведущ в подобных темах. Она, подумать только, дернула меня за ухо, а потом сказала, что, наверное, я типичный продукт современной цивилизации, вроде фильмов, где глубокие эмоции выражаются автомобильными катастрофами, пальбой, взрывами, сосредоточенным таращеньем героев в монитор компьютера, многозначительными взглядами, постельными сценами, где женщины скачут верхом на партнере в угоду лжефеминисткам.
