Зверь - [52]

—       Суд простит мне,— встал Виктор Дельо — если я еще раз вернусь к вопросу о времени, но мне кажется очень важным обратить внимание господ присяжных на то, что если подытожить время, прошедшее с той мину­ты, когда мадам Вотье в последний раз видела мужа спящим в своей каюте, до того момента, когда стюард Анри Тераль обнаружил его в каюте Джона Белла, мы получим минимум два часа. Два часа — это более чем достаточно, чтобы совершить преступление!

—      Что вы имеете в виду, мэтр Дельо? — спросил председатель.

—      Я просто напоминаю суду предыдущее заявление, в котором я утверждал, что три человека по крайней мере могли быть заинтересованы в том, чтобы убрать Джона Белла. Из трех предполагаемых преступников Жак Вотье более всего несовместим со злодеянием. Ес­ли бы он его совершил, то только, как бы неправдопо­добно это ни выглядело, под давлением обстоятельств.

Но у Жака Вотье— этим мы обязаны замечательным принципам, привитым ему Ивоном Роделеком,— была и всегда будет совесть, которая указывает ему верный путь. Именно совесть и заставляет его сейчас брать на себя ответственность за преступление, которого он не совершал. Но есть и другая, более прозаическая причи­на, свидетельствующая о невиновности подсудимого: даже если допустить, что совесть не удержала Жака Вотье от зла, у него просто не было времени совершить это убийство, потому что настоящий преступник опере­дил его на эти два роковых часа.

—    В самом деле? — спросил генеральный адвокат. — И кто же этот преступник?

—    Придет время, и мы это узнаем.

—      А до тех пор,— резко вступил председатель Легри,— суд хотел бы услышать от самой мадам Вотье, что она делала после того, как в Гавре ее муж был пере­дан в руки полиции.

—       Мы вернулись с матерью в Париж поездом, на вокзале Сен-Лазар расстались, хотя мать хотела, чтобы я жила у нее.

—       Создается впечатление, мадам, что вы как будто скрывались в то время, пока шло расследование.

—       Ничуть, господин председатель, я трижды явля­лась к следователю Белену по его повесткам. И только после того, как он сказал, что не будет больше меня до­прашивать, я решила избавить себя от навязчивого лю­бопытства прессы.

—       Поскольку ваш муж не хотел во время заключе­ния встречаться с вами, сегодня, следовательно, вы впервые оказались вместе?

—       Да,— тихо ответила молодая женщина, опустив голову.

—       Скажите, — спросил председатель у переводчи­ка,— какова была реакция обвиняемого, когда он узнал, что его жена находится в зале?

—     Ни малейшей реакции, господин председатель.

—       Задавал ли он вам вопросы или делал ли какие- либо замечания во время показаний мадам Вотье?

—       Нет, господин председатель. Он ничего не ска­зал.

—      Такое поведение все же озадачивает,— заключил председатель.

—      Но не меня, господин председатель,— сказал Вик­тор Дельо, вставая.— Думаю, что я нашел ему объясне­ние, но чтобы быть до конца уверенным, прошу суд раз­решить мне воспользоваться присутствием в зале свиде­тельницы и провести с обвиняемым эксперимент.

Посовещавшись с заседателями, председатель спро­сил:

—    Что вы имеете в виду под «экспериментом», мэтр?

—    Просто прикосновение.

—     Суд позволяет вам.

—     Мадам Вотье,— обратился Виктор Дельо к моло­дой женщине,— будьте добры, подойдите, пожалуйста, к вашему мужу.

Казалось, Соланж выполнила просьбу адвоката не без некоторого отвращения. Когда она была в несколь­ких сантиметрах от рук слепоглухонемого, он обратился к переводчику:

—    Возьмите, пожалуйста, правую руку обвиняемого, и пусть он ею слегка прикоснется к шелковому шарфу на шее мадам Вотье.

Как только рука коснулась шарфа, подсудимый нервно затрепетал всем телом и издал хриплый крик, пальцы его лихорадочно забегали по фалангам пере­водчика.

—     Наконец-то он заговорил! — торжествующе вос­кликнул Виктор Дельо.

—    Что он говорит? — спросил председатель.

—      Он повторяет без конца один и тот же вопрос: «Какого цвета шарф у моей жены?» — ответил перевод­чик.— Мне ему ответить?

—      Постойте! — крикнул Виктор Дельо. — Скажите ему, что шарф — зеленый.

—      Но он серый! — удивился генеральный адвокат Бертье.

—      Знаю! — рявкнул Виктор Дельо.— Разве один из свидетелей, брат Доминик, уже не объяснил здесь, что реальный цвет совсем не совпадает с тем, каким его воображает себе Жак Вотье? И сам я разве не говорил, что один из цветов спектра сыграл решающую роль в убийстве, в котором несправедливо обвиняют моего кли­ента? Ложь, на которой я настаиваю, абсолютно необ­ходима. Нужно ему сказать, что шарф, который сейчас на шее у его жены, зеленого цвета.

Переводчик сообщил ответ обвиняемому. Слепоглу­хонемой вскочил с места и стал огромными руками ис­кать перед собой. Ему удалось уцепиться за шарф, и он стал стягивать его с шеи жены. Несмотря на отчаян­ные усилия жандармов, он продолжал тащить его к себе. Жена успела только прошептать: «Ты мне делаешь больно, Жак»; лицо ее стало лиловым. Виктор Дельо с переводчиком бросились на помощь жандармам. Потре­бовались усилия четырех мужчин, чтобы справиться со слепоглухонемым. Со звероподобным застывшим лицом он как мешок рухнул на свое место. Виктор Дельо под­держивал молодую женщину, которая мало-помалу при­ходила в себя.