Зульфагар. Меч калифа - [87]

Звучало убедительно.

…Ждать пришлось недолго. Примерно через полчаса после того, как спецназовцы организовали засаду, вдали послышались голоса. Пятеро боевиков шли открыто, не скрываясь, громко переговариваясь между собой. Они не ожидали, что возле тела убитого товарища их могут подстерегать.

Самонадеянность всегда дорого обходится! Особенно на войне, пусть и не объявленной…

Они подошли к убитому, окружили тело. Галдели по-своему, очевидно, обсуждая, как и кому нести труп. Более простую групповую мишень придумать просто невозможно.

Дальнейшее произошло быстро и буднично.

Первым выстрелил Валиуллин. Потом щелкнуло еще несколько приглушенных выстрелов. Тела боевиков повалились одно на другое. Кто-то успел вскрикнуть, да только тут же захлебнулся.

Невредимым остался лишь один из боевиков — тот, который находился спиной к стрелявшим. Он среагировал на происходящее, бросился на землю, опытно откатился в сторону, укрывшись за тело только что убитого соратника. Выставил автомат, однако стрелять не спешил — не видел, с какой стороны ведется огонь: раздробленный многочисленным эхом приглушенный звук несся одновременно отовсюду.

— Эй, сдавайся! — громко крикнул Валиуллин. — Мы тебя специально не убили, чтобы поговорить.

— Так убьете потом, — донеслось в ответ.

— Не сдашься — убьем сейчас и непременно… А так у тебя будет шанс. Все равно твое геройство никто не оценит!

Возникшая пауза свидетельствовала, что боевик размышляет. Ну а раз начал размышлять, значит умирать ему не хочется и он сдастся. Сдастся как миленький, что бы сейчас ни говорил и как бы ни ругался.

— Чего вы хотите? — наконец отозвался он.

— Задать тебе несколько вопросов.

— А потом?

— Потом свяжем тебя и оставим здесь. Ваши станут искать труп, придут и освободят тебя… — экспромтом нарисовал Кирилл ему радужную картинку. А потом припугнул: — Если ты откажешься — прямо сейчас по тебе саданем из “подствольника” — и костей никто не сможет собрать. Выбирай!

Опять возникла пауза.

— Эй, у нас нет времени! — поторопил Валиуллин. — Сейчас грохнем — и ты покойник.

В подтверждение своих слов он выстрелил в труп, за которым схоронился боевик.

Было видно, как мертвое тело дернулось, получив еще одну пулю.

— Сдаюсь, — донеслось в ответ обреченное.

Боевик и в самом деле поднялся, демонстративно отбросил в сторону автомат, развел в стороны пустые руки. Шагнул по направлению к Кириллу — определил, с какой стороны доносился голос.

— Повернись! — скомандовал командир группы…

После обыска боевика коротко допросили.

— Что с вертолетом?

— Мы его сбили, — боевик капитулировал, а потому докладывал четко и исчерпывающе.

— Что с экипажем и пассажиром?

— Двое погибли. Один из экипажа цел. И пассажир цел. Они только ушиблись.

Бойцы переглянулись — не зря спешили.

— Где они? Где вся ваша банда?

— Они нас ждут…

— Где?

Боевик взглянул на Кирилла исподлобья.

— Я вам скажу, а вы меня тут же шлепнете, — проговорил он.

— А ты что предлагаешь? — усмехнулся тот.

Тут же убивать бандита он не собирался. Хотя бы уже потому, что тот мог обмануть и указать неправильное место, где посланных ожидает основная банда.

— Я вас сам туда отведу… Только не убивайте меня… Пожалуйста… Я ведь могу вам еще пригодиться…

— Лично мне ты до задницы, — откровенно ответил Кирилл. — Но раз ты так предлагаешь, гарантирую, что мы тебя не убьем. Что сделаем, не знаю. Но только если ты выведешь нас к месту, где находятся наши товарищи, обещаю: мы тебя пальцем не тронем. Мы же не убийцы, в самом деле… Договорились?

Боевик обреченно кивнул. У него не было другого выхода, как только поверить на слово этому человеку.

…К месту, где основная банда поджидала возвращения посланных за телом убитого, группа Валиуллина вышла точно — боевик не обманул.

— Вон там, — указал он в сторону небольшой полянки. — А вон там в кустах сидит часовой.

А сам глядел загнанно, обреченно и в то же время с тоскливой надеждой.

— Давай руки, — обнадежил его Кирилл.

Он усадил пленного возле дерева, крепко стянул руки веревкой вокруг ствола. Залепил рот пластырем. Тот не сопротивлялся, надеясь, что коли связывают, убивать не станут…

Часового сняли легко — не ожидая нападения, тот, расслабившись, сидел под деревом и не слишком внимательно поглядывал по сторонам. После этого осторожно выползли на опушку.

Боевиков было человек десять. Все здоровые, сытые, “камуфлированные”, прекрасно экипированные… Не то что простые чеченцы, которых доводилось видеть спецназовцам в местных полунищих деревнях. Впрочем, это сейчас они полунищие — построенные в советские времена дома были классными, капитальными, не то что в российской глубинке. Тут, на Северном Кавказе люди вообще всегда хорошо жили… Чего ж им сейчас-то не хватает?..

В центре поляны, связанные спина к спине, возле валяющейся здесь высохшей старой суковатой деревянной колоды сидели двое — вертолетчик в синем комбинезоне и облаченный в простой, без “наворотов”, камуфляже совсем еще молодой мужчина. Даже с расстояния было видно, что они избиты — на лицах кровоподтеки, у вертолетчика из носа струится кровь…

Перед ним и стоял один из бандитов.

— Жаль, что у нас с собой кинокамеры нет! — куражился он, носком ботинка слегка постукивая беспомощного Калюжного по ребрам, перемеживая фразы отборным русским матом. — Я бы тебе сейчас голову, как барану отрезал, а ребята на пленку снимали бы… Но ничего, скоро в лагерь придем, а там камера есть. Там и снимем, как ты у меня будешь пощады просить! Это ты сейчас думаешь, что гордый — там, у нас, ты о своей гордости забудешь… Когда я тебе буду кишки вытаскивать, ты не будешь таким грозным, как когда с вертолета по нашим селам стрелял! Ты меня будешь о смерти просить, а я тебя убью только когда мне надоест с тобой возиться. А потом мы эту кассету вашим по телевизору покажем, пусть все твои посмотрят, как против нас воевать!..