Зульфагар. Меч калифа - [19]

— Не трогай его, изверг!.. Отпустите меня!.. — по голосу чувствовалось, что мать пытается вырваться из удерживающих ее рук. — Оставь ребенка!..

Между тем Ибрагим шагнул к юному заступнику, взял его за воротник рубашки и легко швырнул назад, за свою спину. Парень упасть не успел — его подхватили шедшие за главарем подручные. Двое тут же ловко, без малейшего труда, завели руки Славика за спину, третий запустил свою руку в его волосы и крепко их сжал.

— Что с этим делать? — спросил кто-то из них у Ибрагима.

— Что хотите, — обронил тот.

Между ним и Маликой больше никого не было и судьба мальчишки его больше не волновала ни в малейшей степени. Он попросту тут же забыл о нем.

…Если бы только Ибрагим знал, чем грозит ему подобная забывчивость!..

— Ты против кого попер, русак траханный? — грубо и громко обматерил парня один из громил, увлекая того в сторону, чтобы не мешать главарю общаться с девушкой.

— А может еще не траханный? — с ухмылкой предположил другой.

— Так за чем дело стало?.. Организуем! — подхватил шутку третий. — Люблю иногда с мальчиками побаловаться…

Они загоготали. Несмотря на заломленные за спину руки и зажатые волосы, Славик, поняв, о чем говорят бандиты, отчаянно забился в их сильных руках.

— Не хочет! Значит, девочка еще!.. — потешались бандиты. — Ничего, разок попробует, в другой раз дергаться не будет!.. Да и наука тоже: не суйся, куда не следует — задница останется целой! Га-га-га!..

— Мусульмане, вы-то что молчите! — неслось из толпы надсадное. — Вы-то что молчите? Они же ваши единоверцы… Деда Таира убили, Малику изнасиловать хотят… А вы молчите?.. Один Славик заступился… А вы молчите?.. Да будьте вы прокляты со своим Аллахом!.. Сыно-ок!..

В другое время проклятие в адрес Аллаха (да простит Он, Ат-Тавваб, Приемлющий покаяние, правоверным то, что их уши услышали подобное богохульство!) ей не сошло бы с рук. Однако теперь бандитам было не до какой-то обезумевшей от горя женщины, тем более русской. Одни уже пошли по домам, грабить. Другие, всего несколько моджахедов, стояли поодаль, наблюдая, в качестве резерва, за общим порядком — вдруг все-таки кто-то попытается организовать сопротивление. Веселая троица потащила дергающегося в крепких руках, уже откровенно плачущего Славика куда-то в сторону.

А Ибрагим опять занялся Маликой.

Толпа вокруг начала быстро рассасываться. Каждый спешил к своему имуществу. Да и не хотелось становиться свидетелем очередного преступления. Крик матери Славика становился все тише — ее уводили, спасая от верной гибели, соседи.

— Так где же твои родные, красавица? — продолжал допытываться Ибрагим.

— У меня только один дядя, — видя, что за нее больше вступиться некому, обреченно ответила Малика.

— И где же он?

— Дома.

Главарь нахмурился.

— А почему он сюда не пришел? Я же приказал всем собраться!..

Надо будет запомнить этот факт! Потом, вечером, при разборе нападения, необходимо разобраться, кто из подручных не выполнил его приказ. И примерно наказать — своих тоже необходимо держать в страхе. Чтобы не расхолаживались и не забывали, кто среди них главный!..

— Он инвалид. Ходить не может…

А, ну что ж, тогда другое дело…

— Ну ладно, веди в дом, показывай!

Под взглядами немногих оставшихся на площади сельчан Малика и Ибрагим направились по одной из улиц. Она шла понуро, еще слабо на что-то надеясь. Он — с осознанием собственной власти над всеми этими людишками.

— Бедная девочка… — жалостливо проговорила русская женщина им вслед.

— Не тронет, — отозвался пожилой чеченец.

Он сказал это твердо и уверенно.

— У него ж ничего святого нет! — не согласилась женщина. — Бандит, он и есть бандит… Что ж его остановит?

Чеченец снова ответил громко — наверное, он сейчас убеждал не только, даже не столько эту соседку, сколько остальных, кто мог его слышать. В самом деле, начни потом разбираться в происшедшем родственники девушки, каждый вспомнит эти его слова и подтвердит, что он верил в благоразумие Ибрагима.

— Что остановит, говоришь?.. А кто у нее дядя? Ее дядя был ранен в девяносто пятом, когда воевал вместе с самим Басаевым!.. Нет, Ибрагим не посмеет ее тронуть!

— Ага, как же, станет твой Басаев заступаться за какого-то инвалида! — не согласилась женщина, но уже с некоторым сомнением. — Вон Тамарке Топчаевой он даже денег на лечение ребенка не дал. И когда у нее кафе сожгли, тоже разбираться с поджигателями-ваххабитами не стал… А у той ведь орден, «Честь нации» или какой там… Она ведь с ним, с Басаевым этим вашим, на Буденновск ходила, а он все равно ей не помог[9]. А тут — какой-то инвалид, — повторилась она. — Нет, не станет Басаев вмешиваться — слишком большой он теперь чин!..

— Все равно Ибрагим ее не тронет! — еще тверже заверил чеченец. — Он же мусульманин!..

Остальные молчали. Всем хотелось увериться, что с Маликой и в самом деле ничего не произойдет. Ну а себя в чем-то уверить — дело не такое уж и сложное.

А о Славике вообще ничего не говорили. Старались делать вид, что забыли. Его судьба была предрешена — и об это все знали. Не знали только, что ему предписана судьбой отнюдь не смерть…

Между тем в это время Славика неподалеку в чьем-то саду готовились насиловать. С него содрали штаны, завалили грудью на какую-то колоду… Юноша пытался сопротивляться, дергался, выл, захлебываясь слезами… Но этим только еще больше возбуждал бандитов.