Зрячая ночь. Сборник - [20]

Продолжая надувать щеки воздухом, который никуда не шел, Настя добавила к чужой мелочевке свою, просунула руку между сидениями, помахала ею, привлекая внимание. Чьи-то мягкие пальчики выудили из нее деньги. Настя почувствовала лишь, как осторожны они, словно дикие птички, еще не привыкшие клевать крошки с ладони.

Освободившись, Настя выпустила изо рта непригодный воздух. Все тело пульсировало жаждой дыхания, голова стала тяжелой, изнутри давило на глаза, картинка темнела в них, теряла четкость. Нужно было попробовать еще раз. Просто вдохнуть как ни в чем не бывало. Только в нос будто сунули ватные тампоны, а рот заполнил распухший язык. Жаба, сидевшая в груди, довольно квакнула. Настя почувствовала, как выскальзывает из рук телефон, падает на грязный пол, нехорошо падает — боком, так и экран можно разбить. Эта мысль была последней. Перед тем как отключиться, Настя огляделась в поисках Игоря. Мир стал похож на пульсирующие черные дыры, засасывающие свет, обращая его в ничто. Но Игоря, усевшегося спиной к водителю, Настя разглядела. Их глаза встретились. Игорь смотрел на Настю так же, как и на остальных чужих ему людей, случайных попутчиков утреннего автобуса.

— Помоги, я не могу дышать! — беззвучно закричала она.

Но Игорь уже отвернулся.

Лизонька

Котик заболел позавчера. Утром Лиза насыпала ему зернышек, ожидая, что крыс выберется из укрытия, подберется поближе, ухватит семечку передними лапками и начнет обгрызать с боков. Лиза щелкнула пальчиками, подождала немножко, но к завтраку Котик не спешил.

— Не копайся там! — окликнула ее бабушка.

Сердить ее с самого утра не хотелось. Лиза пошуршала кормушкой, привлекая внимание крыса, но так его и не дождалась, поспешила в кухню, наскоро проглотила бутерброд с сыром, запила его теплым чаем и выскочила в коридор одеваться.

Бабушка крутилась в ванной, красила тонкие губы помадой, отчего те становились еще незаметнее, рисовала брови, проводила тушью по редким ресничкам. Бабушка была работающей. Это определение Лиза выучила на школьном собрании, когда классная руководительница, дородная Мария Геннадьевна, объясняла завучу, почему от Лаврентьевой никто не пришел.

— Она только с бабушкой живет. — Молодая еще, она краснела перед начальством, но говорила уверенно. — А бабушка у нее работающая.

Лиза стояла между ними, задрав голову, и от этого слова — «работающая» — у нее защипало в носу. Было в нем что-то трагичное, но гордое. Словно бабушка не в конторке старой сидела, принимая платежки за газ и свет, а защищала Родину, как герои картинок в учебнике по окружающему миру.

Больше вопросов про бабушку не задавали, да она и сама через раз, да попадала на собрания. Школа с уклоном, сильная, нужно следить. Так она говорила по телефону, когда звонила мама. Голос ее звучал озабоченно. Лиза тревожилась — вдруг мама подумает, что школа ей не по зубам, рвала из бабушкиных рук трубку и начинала маму успокаивать:

— Ничего не сильная, ничего не следить, мамочка! У меня две пятерки уже, я завтра третью!..

Мама всхлипывала и просила себя беречь, бабушку слушать и вернуть ее к телефону.

— Что там с переводом-то? — спрашивал мамин голос, пока Лиза тянула трубку обратно.

Переводы приходили. О каждом бабушка сообщала сухо, поджимала губы и уходила звенеть кастрюлями в кухню. Лиза тоже затихала, брала на руки Котика, гладила его теплое мягкое пузо.

— Если каждый месяц по переводу, Коть, то их всего сколько?

Крыс вел длинными усами, перебирал розовыми лапками, вдумчиво смотрел на Лизу бусинками глаз.

— Двенадцать! — Цифрам Лиза училась еще в садике. — Пришло три перевода, значит, осталось девять месяцев.

Задачки она щелкала, как семечки. Можно даже в уме не перебирать варианты, ответ всегда прятался где-то рядом, на самом кончике покусанного карандаша. Потому обмануть себя, что девять месяцев без мамы и папы — это мало, она не могла. Как же мало, если совсем нет? Три месяца зимы — уже вечность. Снег упадет и растает, упадет и растает, будет лед, будет метель, будет серая дорожка до школы и никакого солнца. Ярким пятном в бесконечности зимы сверкал Новый год, но что это за праздник, если мама сказала четко:

— К январю не прилетим, дорого.

Денежные задачки и взрослым давались с трудом, Лиза же их почти не понимала. Что за правила заставили маму и папу уехать далеко-далеко, за десять тысяч километров? Как обойти их? Как решить неравенство, если с одной стороны она — любимая их Лизонька, а с другой — счета за квартиру, продукты и вот те ботиночки, ты же хотела фиолетовые ботиночки, Лизонька, как же мне их купить, если здесь нам денежек не платят?

Фиолетовые ботиночки были в серебряную звездочку. Их бабушка купила на первый же перевод. Лиза ботиночки ни разу еще не надела. Смотреть, как равнодушно стоят они в коридоре, не зная, что забрали у Лизы родителей, было обидно.

— В старых похожу, — буркнула она бабушке, а та и спорить не стала.

— Правильно, побереги пока. Мало ли что.

В «прожект», как называла бабушка внезапный переезд родителей, она не верила. Поехали в даль такую, с голой жопой да на мороз. Лиза никогда не думала, что услышит от бабушки запрещенное слово на букву «ж». Но именно так бабушка и сказала по телефону своей сестре — ба Маше, слово это сорвалось с ее губ, упало на пол и разлилось противной лужей. Лиза почти видела ее в свете неяркой лампочки — фиолетовую, как ненавистные ботиночки.