Зойка моя! - [8]

– Я все сделаю, – тут же согласился мужчина. Он помнил, что такое остаться сиротой, помнил страшную пустоту в душе, которую ничем не заполнить. Тогда Борис Львович смог спасти его, теперь его очередь спасать мальчика, который может остаться один.

– У меня операция через месяц, – по-деловому продолжила женщина. – За это время нужно, чтобы ты официально признал Арсения своим сыном. Тогда в случае моей смерти его не смогут забрать органы опеки. Пока меня не будет, ему не обязательно жить с тобой – я понимаю, у тебя наверняка есть своя семья, однако было бы хорошо, если бы ты хоть иногда приезжал к нему, присматривал за ним. Он у меня очень самостоятельный мальчик, конечно, но все же ему только 15 лет.

– Таня, – накрыл своей теплой рукой холодную истощенную женскую руку Геннадий, – не переживай, я не оставлю сына одного. А теперь давай поедим – тебе нужны силы – и обсудим все детали.

В студию Покровский больше не вернулся – он отвез Таню домой, чтобы она не тратила денег и сил на дорогу. Гена хотел в этот же день познакомиться с сыном, но мать отказала ему в этой просьбе.

– Гена, пойми меня, – устало посмотрела Татьяна, – у нас с Арсением сейчас не самые хорошие времена, но мы держимся только потому, что мы вместе. Твое появление нарушит наше единство и внесет суматоху. Давай мы с тобой сделаем все дела, а я пока подготовлю Арсения к тому, что ты можешь появиться в его жизни. Если операция пройдет успешно и я останусь жива, ты можешь забыть об этом разговоре.

– Забыть? – возмутился Геннадий. – Ты в своем уме? Это мой сын! Моя кровь! Я обещаю, что не появлюсь у вас, пока ты не разрешишь, но финансово я всегда буду поддерживать его и тебя.

– Зачем? – безучастно спросила Таня. – Я сама могу позаботиться о своем ребенке. К тебе я обратилась только для того, чтобы в случае моей смерти Арсения не забрали службы опеки.

– Затем, что я хочу дать вам все, что необходимо, – произнес мужчина металлическим голосом. – И я имею на это полное право.

– Хорошо, я не буду с тобой спорить, Гена, – согласилась наконец женщина.

Геннадий ехал домой и думал, как сказать Зое о том, что у нее есть брат, но потом решил не тревожить дочку: в конце концов, есть еще месяц до операции Татьяны, а значит, девочка может еще спокойно побыть единственным любимым ребенком. Мужчина вернулся к обычной жизни, лишь иногда встречаясь с бывшей однокурсницей, чтобы решить вопросы с документами и передать некую сумму денег, которая сейчас была нужна ослабевшей от страшной болезни женщине и ее сыну-подростку.

Глава 6

Арсений сидел за столом и вспоминал, как впервые увидел свою сестренку, которая сейчас лежала в больнице. Молодой человек чувствовал и свою вину за происходящее.

– Папа, это я во всем виноват, – упавшим голосом произнес юноша. – Если бы я не появился в вашей жизни, Зоечка была бы здорова.

– Не надо брать вину на себя, – строго сказал отец. – Ты ни в чем не виноват с самого начала. Это я не подготовил свою дочь к тому, что в нашем доме появится еще один член семьи, это я не смог показать, что в моем отношении к ней ничего не изменилось. Если мы правы и ее болезнь действительно из-за того, что она почувствовала себя обделенной вниманием, то это только моя вина.

Геннадий вспомнил тот день, когда привез Арсения в их дом. С утра он отвез Татьяну в аэропорт, несмотря на протесты женщины.

– Я поеду на такси, – настаивала Таня в телефонном разговоре. – Я позвонила только для того, чтобы поставить тебя в известность.

– Таня, не перечь мне! – злился мужчина. Он с утра был в дурном настроении: Борис Львович плохо себя чувствовал, что очень тревожило Гену, а у Зои вчера из кармана выпала пачка сигарет, и это привело его в шок. Конечно, уже с утра между отцом и дочерью произошел серьезный разговор, который закончился скандалом и взаимными обидами, а потом позвонила Таня…

– Хорошо, заезжай, я тебя жду, – наконец согласилась женщина. По голосу чувствовалось, что ей страшно и очень тяжело, именно поэтому она не стала спорить с мужчиной. И Гена, хлопнув дверью и не попрощавшись с Зоей, вышел на улицу.

«И что мне делать? – размышлял Покровский. – Зойке я так и не сказал о сыне, так мы еще и поругались… Зря я так накричал на девочку, конечно, но курить в 14 лет?! У нее же в детстве ложный круп был, а она свои легкие засоряет такой страшной гадостью! И голос ее прекрасный! Зачем она портит то, чем так щедро одарил ее Бог?! Если бы мы не поскандалили с утра и она не разобиделась, я бы спокойно поговорил с ней, рассказал об Арсении… А теперь что делать?»

Наконец показался знакомый дом, к которому за последний месяц Геннадий подъезжал неоднократно. Возле подъезда ждала Таня: она стояла, прислонившись к стене, и вытирала слезы, которые текли по ее лицу ручьем, потухшим взглядом она осматривала окрестности, будто прощаясь с ними. Гена выскочил из машины, подбежал к однокурснице, прижал ее к себе крепко-крепко и зашептал на ушко: «Держись, все будет хорошо… Только держись. Мы с сыном будем тебя ждать». Потом мужчина взял небольшую сумку, с которой Таня ехала в больницу, бережно посадил женщину на пассажирское сиденье, закрыл за ней дверь, а сам сел за руль.