Зовут его Валерка - [61]

— Даю тебе честное слово.

Запинаясь от волнения, Валерка рассказал ей о том, как исчез пароль.

— Подожди, подожди, — сказала Натка, что-то припоминая. — Ты говоришь, что там был коробок из-под спичек?

— Ага.

— Так это же Джерри.

— Как — Джерри? — удивился Валерка.

— Очень просто. Она как-то копалась под сосной, нашла там этот коробок, потом таскала его в зубах по двору и изгрызла. Я отняла его, а там бумажка со словом «космос».

— Правда? — обрадовался Валерка.

— Конечно» правда.

— Скажи об этом Тольке, — попросил её Валерка, — а то он мне не поверит.

— Обязательно скажу.

Ах, как выручила его Натка! Валерка просто сиял от счастья. Правильно говорит

дядя Саша, что правда всегда обнаружится.

Скорей бы уж узнал всё Толька и перестал считать Валерку предателем.

УЛИЦА МОСКОВСКАЯ

Кажется, совсем недолго пробыл Валерка в пионерском лагере, а улицы города за это время очень изменились. Когда он уезжал, на проспекте Ленина не было асфальта. А вот сегодня вышел Валерка на проспект со своими друзьями и не узнал его. Перед ним простиралась широкая, рассечённая газоном улица. По обе стороны стояли высокие бетонные столбы с большими белыми шарами наверху. Одним концом проспект упирался в лес, а второго конца не было видно, потому что он терялся вдали, сливаясь в сплошную линию, и столбы там виднелись совсем крошечные.

На проспекте Кирова тоже есть газон.

Он весь засеян травой, и там нет цветов. Посредине газона стоят огромные тополя, а по обе стороны от них, словно под зелёными зонтами, ровными линиями тянутся кустики акаций.

Дядя Саша рассказывал, что этот проспект строился одним из первых в Ангарске и раньше других улиц был озеленён.

Ребята прошли два квартала и остановились на углу, Их путь пересекала узкая, утопающая в зелени улица.

Здесь Валерка ещё ни разу не был.

— Давайте свернём, — предложил он.

Улица эта была какая-то странная и совсем непохожая на другие: она загибалась полукругом.

— Улица-то кривая, — нарушил молчание Женька.

— Ага, — подтвердил Валерка.

— А как она называется? — спросила Маринка.

— Не знаю, — ответил он.

— Давайте спросим, — предложил Женька и тут же обратился к прохожему: — Дядя, как называется эта улица?

— Ты что, читать не умеешь? — недовольно ответил прохожий и указал пальцем на табличку, прибитую к углу дома.

— «Ул. Московская», — вслух прочитал Валерка. — Дядя, а почему она кривая? — не удержался от вопроса Валерка.

— Потому что у нас должны непременно влить ложку дёгтя в бочку мёда.

— Как это — ложку дегтя?.. — еле поспевая за прохожим, спросил Валерка и поморщился. Очень, наверное, это невкусно, когда в мёд нальют дёготь.

— А вот так. Это же единственная в городе кривая улица, и вовсе не было никакой необходимости делать ее такой. Хотел бы я видеть того головотяпа, который выдумал эту улицу…

Прохожий был сердит, и Валерка не решился больше приставать к нему с вопросами. Ему, правда, хотелось ещё узнать, кто этот Головотяп и почему ему разрешили искривить улицу, но об этом можно будет спросить дядю Сашу.

Московская улица оказалась очень длинной, и ребята решили посмотреть её до конца.

Закончились двухэтажные дома, дальше пошли трех— и четырёхэтажные.

Деревья же здесь были маленькие. По всему видно, что посадили их совсем недавно, может быть, в одно время с теми деревцами, которые растут в Валеркином дворе.

А улица нисколько не выпрямилась.

«Зачем Головотяп так строит?» — недоумевал Валерка.

Неожиданно улица закончилась, и дальше пошла дорога, усыпанная гравием.

На дороге работали люди. Они разбрасывали кучи песка с галькой, который подвозили к ним самосвалы.

Следом за работающими людьми с грохотом шли тракторы с широкими гладкими колёсами, похожими на перевёрнутые набок бочки. После тракторов дорога становилась ровной и гладкой, словно её разгладили утюгом.

Улица здесь не кончалась — её продолжали строить. Сбоку от дороги поднимались новые дома. Валерка впервые наблюдал, как они растут.

На его глазах огромный кран, напоминающий игрушку — «птичку Хоттабыча», лениво опускал свой клюв к машине, гружённой плоскими плитами. Он прикасался клювом к одной из этих плит, и, когда ему кричали какое-то непонятное слово «Вира!», он легко, словно пушинку, поднимал эту плиту, разворачивался вместе с ней всем корпусом на длинной, неуклюжей ноге к строящемуся дому. Оттуда ему снова кричали, и тоже что-то непонятное: «Майна!».

Тогда кран осторожно опускал плиту на растущую стену дома. Да и плита сама была похожа на стену, потому что в ней имелось даже окошко.

Люди в железных масках, откинутых на лоб, бережно принимали плиту и потом, надвинув маски на лица, прикасались к плите проволокой, изогнутой, как пистолет. И от этого прикосновения летели в разные стороны крупные белые искры, очень напоминающие бенгальские огни в новогоднюю ночь.

Сколько здесь интересного и непонятного! Валерке очень хочется знать, почему искрятся огни, почему движется кран.

Женька тоже стоит как заворожённый и водит головой вслед за краном.

Валерка так увлёкся, что даже не заметил, как подошёл почти вплотную к крану.

— Ты куда лезешь, малец? — строго окликает пожилой мужчина. — Жить надоело, что ли?