Зови меня Смерть - [73]

— Вы что, собираетесь пустить полковника МБ в свою лабораторию? Патрон, вы сошли с ума.

— А то, что я собираюсь провести ритуал единения с полковником МБ, тебя не смущает?

— Ну, есть же разные способы… — увильнул от ответа дважды дохлый некромант.

— Есть только один способ. Все прочее — чушь и профанация.

— Злые боги, мне повезло нарваться на единственного в мире честного, откровенного и влюбленного темного шера! Вот что надо расчленить и исследовать, а не глупые железные игрушки.

— Ты хочешь сказать, единственного из ныне живых, — уточнил Роне. — Ману любил свою Джетту Андерас и провел с ней единение.

Фолиант сердито зашелестел страницами.

— Ману был придурком. Только придурки верят Брайнонам!

— Еще слово, и следующим материалом для опытов станешь ты.

— Ах, я и забыл, что твой светлый шер, воплощение ума, чести и совести — Брайнон. Тебе не кажется, дорогой мой патрон, что где-то тут закралось противоречие?

— Заткнись. Развоплощу.

— Напугал ежа, — фыркнул дохлый некромант, но заткнулся и на всякий случай отлетел подальше, за магический отражатель.

— Кого это ты собрался развоплощать, мой темный шер? — буквально через мгновение раздался голос Дайма.

Роне невольно улыбнулся. Что-то есть в этом правильное: Дайм — в его лаборатории. В святая святых, куда Роне не пускал никого, даже… впрочем, особо и некого было. Не Ристану же водить в магическую лабораторию, в самом-то деле.

— Вон видишь, над отражателем болтается нечто? Его.

Дайм, найдя взглядом Ссеубеха, восхищенно выругался.

— Это оно и есть, твое сокровище?

— Не сокровище, а старый ворчливый придурок. Иди-ка лучше глянь, какая забавная вещица.

Дайм подошел и остановился у Роне за спиной, положил ему руку на плечо. С интересом вгляделся в скорпионье тельце, замершее и потерявшее всю магию. Или не потерявшее, а притворившееся дохлым.

— Редкостное дерьмо, — высказался светлый шер.

— Редчайшее! — с гордостью уточнил Роне.

— Зачем ты его разломал?

— Очень хотелось что-нибудь разломать, — вздохнул Роне, откидываясь головой на живот Дайму и с удовлетворением прикрывая глаза: светлый шер понял все правильно и запустил руки ему в волосы, начал массировать. — Это дерьмо почти такое же редкостное, как твой братец. Что ты собираешься с ним делать?

— Следовало бы придушить из милосердия. Есть шанс, что в Светлых Садах он задумается о вечном, что-нибудь переосмыслит, и следующую жизнь не загубит так же бездарно. Но боюсь, Конвент и папенька не одобрят такого радикального подхода.

— Однозначно. Я говорил, что у тебя отлично получается массаж?

— Я знаю. Роне… прости. Я не должен был тебя втягивать. Никогда нельзя недооценивать Брайнонов. Особенно сумасшедших Брайнонов.

— Хорошо, что эта благородная мысль не посетила тебя раньше, мой свет. Мы бы поссорились.

— Не хочу с тобой ссориться. — Дайм опустил руки ниже, погладил шею Роне, прошелся пальцами вдоль позвонков. — Но еще больше я не хотел, чтобы ты влип в это редкостное дерьмо с клятвами. Шис. Роне, если бы я мог хоть что-то исправить!

— Все будет хорошо, мой свет. Подумаешь, клятва.

— Подумаешь, клятва? Подумаешь, смерть!

Дайм горько рассмеялся, а Роне поймал его руку, приник к ней губами.

— Мы оба знаем, как их снять, мой свет. И знаешь, я благодарен тебе.

— За редкостное дерьмо-то?

— Нет, — не поддержал Роне сарказма. — За то, что ты сегодня сделал. Мне было это нужно. Очень. Почувствовать, что это может быть совсем иначе, понимаешь? Довериться тебе. Я никому никогда не верил, Дамиен Дюбрайн. Никому, кроме тебя. Я знаю, ты не предашь меня.

— Предать тебя, Роне, это хуже, чем предать себя. Ты и Шу, вы подарили мне… наверное, новый смысл. Что-то большее, чем просто выжить самому. Большее, чем мечта о свободе. Теперь я знаю, что делать со свободой.

— Я тоже, мой свет. Теперь я знаю, зачем мне свобода. Я… — Роне сглотнул, так и не сказав вслух того, что просилось. Как-то слишком пафосно. И глупо говорить вслух то, что Дайм и так знает. — Нам нужно сделать это завтра, самое позднее — послезавтра. Думаю, Шу уже готова.

— Согласен, тянуть нельзя. Но ты уверен, что нужно сначала инициировать Линзу? Мы могли бы сначала… Шис. Роне, с тобой было когда-нибудь такое, чтобы ты смущался, как пятнадцатилетний мальчишка?

— Я разучился смущаться как раз в пятнадцать. И ты прекрасно знаешь почему, Магбезопасность.

Дайм тихо выругался и снова шепнул:

— Извини.

— За то, что тебе на тот момент было три года, ты понятия не имел о моем существовании и никоим образом не мог повлиять на Паука и его учеников? Да. Я извиняю тебя за это. Придурок ты светлый.

— Сам ты придурок, — проворчал Дайм, но Роне чувствовал его облегчение. — Ладно. Я бы предпочел сначала единение, а потом уже Линзу.

— Плохой вариант, Дайм. Я понятия не имею, признает ли Линза хозяевами сразу троих.

— Ни шиса не понимаю. Какая разница, признавать троих сразу или объединяться в процессе?

— Принципиальная. Мой свет, ты можешь оставить теорию мне. Просто поверь, нам троим разницы нет никакой, а вот Линзе — очень даже есть. Шуалейда должна войти в нее самостоятельной, отдельной личностью.

— Э… Роне, вот тут подробнее. После единения она перестанет быть самостоятельной отдельной личностью?