Зов топи - [22]

— Слава Солнечному богу! — не удержавшись, воскликнул Томас. — Ты встречал оборотня?

— Да. Если оборотня не тревожить, он безобиден. И даже разъяренный, он неповоротлив, от него легко убежать.

— Хорошая новость, — обрадовался Себерн.

— Для тех, кто умеет ходить по болоту, — уточнил Рихард. — Чудища, близкие к диким зверям, не так опасны, как те, что обладают разумом. Поселкам особенно досаждают кровососы. Они похожи на завернутых в серое тряпье худых стариков и старух.

— Я видел кровососа, прежде чем его забили камнями, — вставил Эльмар. — Он жил в овчарне и портил скот. Мерзкая тварь.

— Так поступают новорожденные. Старые кормятся только спящими людьми. Чем дольше кормятся, тем больше становится похожи на свою еду. Древние даже разговаривать могут.

— Ох, теперь нищих придется обходить… — пожаловался кто-то.

— И не зря. Днем они могут прятаться среди них, а ночью кормиться. Древний кровосос, хитрый, изворотливый, принявший облик человека, чьей крови он испил последним, без числа плодит себе подобных и способен привести к упадку целый город. Но к счастью, по-настоящему древних уже перебили, они стали очень редки. Кровососы вырождаются.

— Я бы за это выпил! — предложил Томас, поднимая чашу с отваром. Его предложение единодушно поддержали.

— А какая тварь тут самая опасная? — спросил Себерн.

— Хочешь получить ее голову? — рассмеялся Фридо. — Ты всех волков и медведей у себя извел и никак не успокоишься.

— Не так-то просто выбрать… — Рихард задумался и вопросительно взглянул на помощника. — Кейль, что в нашем краю страшней всего?

— Навь, — сразу отозвался тот.

— Соглашусь. Навь не имеет тела. Тварь может принимать любой облик, — он развел руками. — Воину навь явиться в облике погибшего друга. Матери, потерявшей дитя, в облике ребенка, а осиротевшему ребенку в облике матери. Перед охотником промелькнет желанным зверем…

— А если это будет слепая старуха? — перебил заинтересовавшийся король. — Для слепых навь не опасна?

— Слепая услышит дивной красоты пение и голос друга детства. Каждый получит то, чего желает. Навь может настигнуть путников в любой момент и днем, и ночью. Она появиться, увлечет их за собой и, заведя в топь, устроится рядом, наблюдая, как беспомощные люди тянут к ней руки из омута. А навь жиреет, впитывая надежду, разочарование, страхи своих жертв.

— Умеешь нагнать жути… Неужели от нее нет защиты?

— Нельзя сворачивать с намеченного пути. Кто бы и что бы ни обещал, как бы ни звал, не просил. Каким бы заманчивым не казался раненый олень или сладким голос юной девицы, попавшей в беду.

— Похоже, ты точно знаешь, о чем говоришь. Навь являлась тебе? — король был уверен, что червь воли не позволит солгать на его прямой вопрос.

— Да.

— И чего же желал Безмолвный герцог?

— Горячего питья и мягкой постели, — вздохнул Рихард. — Моя лошадь убежала с поклажей, я три дня шел пешком под проливным дождем. На рассвете совсем продрог. И вдруг рядом со мной возникла навь. Она приняла вид удобной лежанки и кубка с медовухой. На миг я решил, что заснул прямо на ходу.

— И что ты сделал? Прошел мимо? — затаив дыхание спросил Томас.

— Нет, лег на лежанку и умер… — возразил Рихард. Раздался смех.

Хоть нутро Рихарда и горело от яда червя, сердце болело, он сумел солгать. Королю незачем было знать, что навь являлась на его пути в облике могучего дерева, чья густая крона полна серебряных листьев, а узловатые, крепкие корни, напоминают скрюченные жадные пальцы.

— Постой, если навь принимает образ того, что тебе нужно, то… — Себерн нахмурился, — если ты ищешь путь, как выйти к лагерю, а она вдруг показывает тебе отблеск костра, ты идешь туда и тонешь?

— Верно.

— Ох, скверно! В этих местах нельзя ничему верить. Как местные-то выживают?

— Привыкли. И обереги у них есть.

— А они помогают?

— Те, кто их носят, верят, что помогают. Но если навь совсем уж разгулялась, селяне берут с собой малышей и несут их к ней, чтобы…

— Скормить ей? — ужаснулась Дана.

— Нет, чтобы отыскать навь. Совсем малые дети не подвержены ее чарам и видят мир таким, каков он есть. Чтоб уничтожить навь, ее нужно найти.

— А как же навь уничтожить, если у нее нет тела?

— Нужно заточить в каменном сосуде ее сущность. День за днем она будет пожирать сама себя… — его слова заглушил громкий треск веток в отдалении. Что-то большие медленно двигалось по лесу.

Рихард замолчал, знаком призывая к тишине. Часовые переглянулись. Вскоре треск повторился.

— Пожалуй, осмотрюсь. Кейль, никто не должен отходить от костра. Это для вашего же блага, — добавил Рихард, пресекая их недовольство. — Не двигайтесь и не шумите.

— Подожди! Не иди один! — Томас взялся за меч. — Я с тобой.

— Нет!

— Но ты безоружен!

Герцог лишь махнул рукой и быстро спустился с пригорка. Шум повторился. К треску веток прибавилось хриплое дыхание и всхлип. Дана до боли в пальцах сжала рукоять кинжала, полученного в подарок от Дерека. Простенький кинжал — последняя вещь, связывающая ее с домом.

— Кейль, что это? — шепотом спросил Томас.

— Не знаю, но зверь большой.

— Зверь — это не так страшно, — облегченно выдохнул мастер меча. — Главное, чтоб не нечисть.