Зов темной крови - [3]

– Не только пригласила, а еще уговорила меня ввязаться в эту историю. Помнишь, что я тебе тогда говорила?

– Что никогда не шила мужских костюмов.

– Не только это. Вспоминай! – твердо заявила Надежда.

– Что еще? – встрепенулась Ираида Самсоновна. – Не припомню.

– Я говорила, что технология «биспоук»[6] – это слишком серьезно.

– А я отвечала, что бояться тебе нечего, Анастас Зенонович – лучший мужской закройщик Москвы.

– Ну, вот! Ты сама это признала, – улыбнулась Надежда. – Значит, берем его на работу?

Ираида Самсоновна недовольно посмотрела на дочь и на всякий случай спросила:

– Ты обсуждала этот вопрос с Соколовым?

– Конечно.

– И что?

– Он не возражает.

– Больше ничего не сказал?

– Валентин Михайлович считает, что у каждого человека должен быть шанс на исправление.

– Вот ведь как вывернул, – возмутилась Ираида Самсоновна. – А случись что – сразу в кусты.

– Ты говоришь так, как будто совсем его не знаешь. Валентин Михайлович – порядочный человек и отличный закройщик. – Надежда прошла к камину и обняла мать. – Все, кроме тебя, за то, чтобы взять Тищенко на работу.

– Не вижу в этом смысла. Вилма Карклиня прекрасно со всем справляется.

– Вилма – грамотный закройщик, но, как бы это сказать… – Подыскивая нужное слово, Надежда умолкла.

– Ну, что? Говори.

– В ней нет искры божьей.

– А в Тищенко?

– А в Тищенко есть.

– Бери его, если хочешь, – сказала Ираида Самсоновна и горько обронила: – Коротка у тебя память…[7]

Надежда отстранилась от матери и вся подобралась, предчувствуя обвинение.

– Тищенко отсидел положенное и освободился условно-досрочно.

– Ты, видимо, забыла, сколько неприятностей принес нам этот ферт[8]?

– Дать человеку шанс – это правильно, – устало проговорила Надежда.

– Ну, хорошо! – Ираида Самсоновна подняла руки, словно сдаваясь. – Бери его на работу. Только у меня есть условие: три месяца – испытательный срок.

– Согласна.

– Что будешь делать с Вилмой?

– Ничего.

– Уволишь?

– Зачем же… Заказов много, пусть работает.

– В одной закройной с Тищенко?

– Да, хоть бы и с ним. Но если захочет, пускай перебирается к Соколову. В конце концов, она – закройщик-универсал, может кроить и для женщин. К слову сказать, Соколову нужна помощница.

– Ты говорила с Вилмой? – спросила Ираида Самсоновна.

Надежда опустила глаза:

– Нет.

– Но ее это касается в первую очередь.

– Поговори с Вилмой сама. У тебя это лучше получится.

– Я так и думала! Чуть что, сразу к матери.

– К кому же еще? – Надежда вновь обняла мать и прижалась щекой к щеке.

– Например, к твоему Астраханскому… – обидчиво проронила Ираида Самсоновна.

– Это – совсем другое.

– А я давно говорю: Лев не тот человек, который тебе нужен.

– А я всегда тебе отвечаю, что разберусь с этим сама, – мягко проговорила Надежда.

– За то время, что вы вместе… – начала Ираида Самсоновна, однако Надежда протестующе вскрикнула:

– Мама!

– Я хотела сказать, что в ваших отношениях нет никакой определенности. Нет никаких гарантий.

– Мы не в магазине. В любви гарантий не бывает.

– Вы даже не расписаны…

– При чем здесь это?

– При том! – разгневанно воскликнула Ираида Самсоновна. – Вы то живете вместе, то не живете!

– У Льва такая работа.

– Не он один служит в органах. Ты сказала: в любви нет гарантий… А есть ли она, эта любовь? Ты не задумывалась?

– Не собираюсь обсуждать с тобой наши отношения, – твердо проговорила Надежда.

Сдержав раздражение, Ираида Самсоновна взглянула на часы:

– Через несколько минут придет Калмыкова. Она попросила, чтобы ты присутствовала на примерке ее пальто.

– Что-то не так? – встревожилась Надежда.

– Ей не нравится ластовица[9].

– Пальто с цельнокроеным рукавом. Как же без ластовицы?

– Вот и объясни ей это, – сказала Ираида Самсоновна и направилась к двери. – Идем вниз, она скоро будет.

Они спустились по лестнице на первый этаж. Надежда задержалась у стойки администратора, а Ираида Самсоновна прошла в вестибюль, и оттуда послышался ее возмущенный голос:

– Виктория! Откуда здесь грязь?

Администратор вышла из-за стойки и поспешила к Ираиде Самсоновне. Оглядев испачканный пол, она поторопилась заверить:

– Только что протирали. Сейчас приглашу уборщицу.

– Если бы протирали, пол был бы чистым.

– Дело в том, что рядом с ателье ведутся земляные работы, – объяснила Виктория.

– Да что вы! То-то и смотрю, что все огорожено! – Ираида Самсоновна невольно схватилась за щеку. – Неужели опять строительство? Сколько же можно! Когда, наконец, в Москве наведут порядок?!

– Успокойся, мама. Это риторический вопрос, и на него нет ответа. – К ним подошла Надежда. – В любой ситуации ищи светлую сторону. А если такой нет, натирай темную, пока не заблестит.

– Что за бред?

– Китайская мудрость.

– Вот и натирай! – Ираида Самсоновна указала Виктории на пол. – И чтобы блестел!

В этот момент в дверь позвонили, и в вестибюль вошла Калмыкова, эффектная темноволосая дама лет шестидесяти.

– Здравствуйте. – Она недовольно сморщила нос, указав на свои туфли: – Какая неприятность. Вы только посмотрите, они все в грязи.

Ираида Самсоновна метнула в Викторию острый взгляд, и та быстро сориентировалась:

– Идемте, я помогу…

Они ушли в дамскую комнату, Ираида Самсоновна растерянно прошептала: