Зов свободы - [33]

Старик подбежал к раненому шошону и опустился на колени, чтобы осмотреть его. Нат тоже подошел.

— Не жилец, — с сожалением заключил Шекспир. «Теперь нас осталось восемь…» — подумал Нат. И тут черноногий, пронзенный стрелой, внезапно вскочил, сжимая в поднятой руке томагавк.

ГЛАВА 17

Нат, возможно, выстрелил бы из «хоукена», который держал на уровне пояса, и, возможно, попал бы в цель с такого близкого расстояния, но между ним и черноногим оказался Шекспир.

Старый охотник как раз поднимался с колен, когда случилось непредвиденное. Он поскользнулся в липкой луже крови и опрокинулся назад.

Нат не успел отступить. Шекспир повалился на него — оба оказались на земле. Прежде чем хоть один из них сумел встать, черноногий коротким, сильным ударом томагавка поразил траппера в грудь. Нат мигом вскочил и, не целясь, выстрелил почти в упор. Черноногий рухнул, а Нат наклонился к Шекспиру:

— Как ты?

Траппер лежал на боку, кровь из рваной раны сочилась на землю. Карабин валялся рядом. Сморщившись, Шекспир покачал головой:

— Жаль. Я должен был остановить его. Лет десять назад он бы ни за что не успел коснуться меня.

— Не разговаривай, — попросил его юноша, вставая на колени. — Позволь мне взглянуть на рану.

— Пустяки, — пробормотал старый охотник.

— Я сам решу, насколько это серьезно, — сказал Нат. Тянущий Лассо и четверо других шошонов собрались вокруг.

— Каркаджу умирает? — спросил высокий шошон.

— Да не умираю я, хлопотун. Царапина, только и всего.

— Не разговаривай, — попросил Нат и взглянул на молодого воина. — Проверьте остальных черноногих. Прикончите всех. Но будьте осторожны. Мы не можем позволить себе потерять еще кого-то.

— Мы осторожно, — пообещал Тянущий Лассо и повернулся, чтобы идти.

— И пусть кто-нибудь присматривает за деревьями, — добавил Нат. — Черноногие могут напасть неожиданно.

— Следим как ястребы, — ответил молодой воин и отошел, жестом приказав другим собраться вокруг него.

— А он молодец, — заметил траппер и сильно закашлялся.

— Когда ты замолчишь? — возмутился Нат и начал расстегивать рубашку.

Шекспир отвел руку в сторону:

— Спасибо большое, но я могу раздеться сам. И не понимаю, что ты так волнуешься из-за царапины. — Скорчившись от боли, он сел.

— Расстегивай рубашку, — приказал Нат.

— Кто это тебя назначил здесь вождем?

— Если не ты, то я сам.

— Ты становишься противным, — проворчал старый охотник, вытаскивая край рубашки из-за пояса и поднимая ее. — Разве ты что-нибудь понимаешь в медицине?

Нат наклонился, чтобы осмотреть рану:

— Однажды, когда был еще подростком, я нашел раненого воробья и пытался вернуть птичку к жизни.

— Пытался?

— Она умерла, — признался Нат и усмехнулся.

— Ничего, научишься, сынок, — ободряюще улыбнулся Шекспир.

Острое лезвие томагавка разрезало рубашку и примерно на дюйм вошло в плоть. Несомненно, слабость черноногого уменьшила силу удара. Если бы воин был в лучшей форме, последствия могли бы оказаться совершенно иными. Хотя кровь продолжала течь, рана не была опасной.

— Будешь жить, — заключил Нат.

— Без тебя знаю.

— Попрошу женщин перевязать рану.

Опустив рубашку, Шекспир воспротивился:

— И не вздумай.

— Или женщина сделает это, или я — разница большая, — возразил Нат.

Старик открыл было рот, собираясь поспорить, но, очевидно, передумал и покачал головой:

— Ладно, будь по-твоему. Чем дольше я тебя знаю, тем больше понимаю, что ты очень похож на Зика.

— Буду считать это комплиментом.

— Да. Зик тоже был упрямым бараном, — засмеялся Шекспир и медленно встал, опираясь на карабин. — Дай мне минут пять, и я буду в порядке.

— Не волнуйся, пока у нас есть передышка. Так ты говоришь, рано или поздно черноногие должны вернуться.

— Скорей всего поздно.

— Когда же?

— Мне кажется, что это произойдет перед заходом солнца. А возможно, Бешеный Пес нападет на нас на рассвете.

— Почему на рассвете?

— По привычке. Воины любят совершать неожиданные набеги на рассвете — в основном потому, что индейские деревни редко охраняются. Конечно, они могут напасть в любое время, если уверены, что у них преимущество, но все же предпочитают рассветы.

Нат смотрел на лес у подножия холма, изучая стену из зеленых деревьев, которая хорошо скрывала врагов. Должно быть, и черноногие наблюдают за ними, планируя свою атаку. Вполне возможно.

Расположение холма было на руку защитникам. Открытые склоны позволяли издали заметить даже собаку, не то что отряд воинов. Только с северной и южной сторон, где были заросли, черноногие могли подобраться незамеченными. Так что южный склон представлял собой большую угрозу. Деревья почти доходили до укрепления, последние были примерно в сорока футах — на расстоянии выстрела из ружья или лука.

Жалобный вой раздался у Ната за спиной, он повернулся и увидел, что шошоны добивают раненых черноногих и снимают с них скальпы с жутким, необузданным весельем.

Тянущий Лассо, ухмыляясь, как раз срезал волосы с того, чье горло только что перерезал.

Нат обратился к трапперу:

— Давай-ка займемся твоей раной. — И он отправился ко входу в укрытие.

— Ты прирожденный лидер, — сказал Шекспир, двигаясь с чуть меньшей, чем обычно, живостью.

— Да уж…

— Я серьезно. Ты можешь стать весьма известным в этих краях.