Зов Сирены - [3]

Там даже была гостевая комната, пока пустая.

— Я подумал, вдруг вы захотите здесь сделать спортзал или кабинет.

Кухня… гостиная… Боже, там даже ванная больше этой спальни!

— Где вы научились так хорошо говорить на испанском? — Анхель с любопытством разглядывал ее. — У вас нет ни тени акцента.

— Бабушка — испанка, — Катя задвинула створки шкафа, пытаясь скрыть, как же сильно ей хочется жить у Анхеля. — Она меня и воспитывала. Родители очень рано ушли из жизни.

— Простите…

— Ничего, Анхель, — Катя улыбнулась ему. — Я была маленькой, практически их не помню.

— Скажите, Катарина, что вы решили?

— Я должна подумать, — уклончиво сказала она.

— У вас ведь нет телефона? — спросил Анхель. О встрече они договаривались через Лурдес и ее мать.

— Нет.

— Я дам вам на время свой старый, в него вставлена сим-карта, и мой номер вбит в контакты. Наберите мне в любом случае. А потом можете оставить телефон Лурдес, — и он вложил в руку Кати совершенно новый телефон.

— Но, Анхель… — девушка подняла на него взгляд, в котором читалась тревога.

— Я доверяю вам, Катарина. И хочу, чтобы вы доверяли мне.

…Вздохнув, Катя включила телефон и нажала вызов.

— Анхель? Я подумала и… согласна, — сказала она, уже с чувством освобождения оглядывая свою каморку.

Глава 2

— Это ваши новые документы. Теперь вы окончательно испанка, Катарина, — Анхель улыбнулся, протягивая ей новое удостоверение.

«Катарина Морено Фальконе», — прочитала она.

— Но, Анхель…

В синих глазах мужчины сверкнула сталь.

— Ты теперь моя внучка. Все сделано заново, свидетельство о рождении, реестры и прочие мелочи. Поверь, Катарина, так лучше.

Лучше для кого?

Катя нерешительно сжала в руках пластиковую карту и прикрыла глаза…

— Запомни, Катенька, бесплатный сыр бывает тоооолько в мышеловке, — растягивая певучее «о», уверяла баба Шура, соседка с верхнего этажа, которая приходила к ним иногда пить чай.

Когда бабушка Клара зашивалась на работе, маленькая Катя сидела с бабой Шурой. Обе старушки были для нее самыми родными людьми на всем белом свете. Как не перенять от них житейскую мудрость?

— Но иногда бывают чудеса, — с легким акцентом произнесла бабушка Клара, поглаживая девочку по хвостикам на голове.

— Чудеса… много мы их с тобой, что ли, видели? — проворчала баба Шура. — Одна только инфляция да терроризьм. Чудеса нам вон по телевизору только обещают, как Буратинам.

— Мы-то с тобой, Шура, может, и не видели, — тихо отвечала бабушка Клара, глядя куда-то в пустоту. — Но это не значит, что Кате они не встретятся.

А Катя ковыряла пальцем порезанную клеенку, из-под пластиковой поверхности которой выбивался серый «пух» подкладки, и думала, что, может, чудеса тоже происходят именно тогда, когда ровная поверхность привычного вдруг по какой-то причине рвется, и тогда сквозь щель начинают пробиваться чудеса, прямо как едва заметныйе ворс подкладки.

Анхель не торопил ее. Отошел к окну и смотрел на Барселону. Ждал.

Девочка слишком насторожена, нельзя ее спугнуть. Он все сделает, чтобы она осталась, она — прирожденная сирена, просто не осознает этого пока. Никаких сомнений в том, что у него может быть внучка, возникнуть не должно: его сын погиб много лет назад, но уже был взрослым, Анхель тщательно скрывал свою личную жизнь от всего сообщества, да и девочка способная, он чуял.

Все это время он действовал на уровне просто обаятельного человека: Катарина пошла за ним смотреть квартиру, потому что доверилась. Позвонила, потому что нуждалась в помощи. Но сейчас он практически отбирает у нее настоящее имя. Ей необходимо дать возможность привыкнуть, поэтому давить нельзя. А применять к девочке силу сирены он пока не хотел. Разве чуть-чуть, чтобы она так не боялась.

Он оглянулся: Катарина сидела к нему спиной, крутила в тонких пальчиках карточку с новым именем. Да и настоящее ли у нее самой имя? Он вдруг нахмурился. Бабушка — испанка? Сирены, конечно, не принадлежат к какой-либо одной национальности, но вдруг кто-то из местных сирен действительно ее родственник?

Русских сирен, впрочем, тоже немало, успокоился он. Достаточно того, что ему очень повезло с ее внешними данными и уровнем языка. Как только в России ее упустили?

— Катарина, как насчет того, чтобы пообедать и пройтись по магазинам?

Катя обернулась.

— А по поводу документов ты подумаешь. Помни, я тебя ни к чему не принуждаю, ты в любой момент сможешь восстановить свой утерянный паспорт в консульстве, — голос Анхеля, и раньше очень приятный, вдруг стал просто завораживающим.

— Да, конечно. А что вам надо купить? — Катя поднялась и одернула кофточку, готовая идти.

— Тебе, — поправил он, взял с кровати брошенную куртку и помог ей одеться. — Пора привыкать, Катарина. Думаю, пора начать заполнять этот шкаф. Но сначала… обед!

И Катя, которая хотела было возразить по поводу покупок, согласно кивнула, потому что была голодна. А про поход по магазинам можно поговорить после обеда. Неудобно как-то. Анхель практически ее содержать собирается. Чудеса да и только.

«Мышеловка!», — вдруг прозвучал голос бабы Шуры.

Но Катя отмахнулась: «А вдруг это чудеса?»

Вечер второй недели жизни у Анхеля подкрался незаметно. Уже две недели! Катя прошлась босиком по квартире, встала у окна и смотрела, как зажигаются огни вечернего города. Завтра предстоит первый «выход на сцену», как его называл Анхель. Все это время она зубрила свою альтернативную историю, училась отвечать на каверзные вопросы, произносила короткие речи перед Анхелем. А также понемногу проникалась доверием к нему. Она не знала, зачем он взялся тренировать ее голос; оказалось, он недурно умеет преподавать. И она расслабляла голосовые связки, зевая со звуком, делала разминку для языка, распевала разные гласные и еще развивала жесты для выступлений.