Зов - [12]

— Кем она хочет стать? — поинтересовалась Сьюзен, чувствуя себя лучше, радуясь, что лаборатория — частица реального мира, где матери воюют с дочерьми.

— Помоги мне Боже, моделью! Я вас спрашиваю, за что такое наказание женщине с тремя учеными степенями? С чего дочке приспичило идти в модели? О кей, Сьюзен… — тон ее изменился, стал более властным, решительным. — Теперь ляг повыше, положи голову в отверстие. — Она помогла Сьюзен приподняться, подсунув под голову руку, пока Сьюзен не почувствовала мягкую надувную резину под шеей. Голова внутри гигантского прибора, глаза закрыты — блеск огня слепил, гулко заколотилось сердце.

— Значит так, ты в Майами, вместе с другими богатыми дамами решаешь, какое новое платье купить. Хорошо, так и держи глаза закрытыми, все равно смотреть не на что. Листаешь «Вог», например, а там прехорошенькая куколка в отпадном платье. Платье — твое, куколка — моя… — Сьюзен услышала высокий вибрирующий звук, звон, щелчок… — Не надо! Не напрягайся, это сканнер… так, ерунда… А еще дети у тебя есть, Сьюзен?

— Нет.

— А у меня есть. Сынок. Ему 24. Живет в Маунт Синай. Терапевт.

— Два доктора Метерника, — пробормотала Сьюзен, стараясь не слышать щелчков — теперь щелкало каждые несколько секунд.

— Только его не так зовут. Я взяла свое девичье имя. Столько лет училась — зачем же всю честь отдавать экс-семье, верно?

— А чем ваш экс-муж занимается? — Щелк.

— Вдобавок к тому, что досаждает мне? Производит бесполезные вещи. Женские шляпки… — Щелк.

— … так что Глория в него пошла… а Нийл — в меня… — Щелк.

— … а мне кажется, шляпки миру нужны не меньше… — Щелк.

— Сьюзен, а может, подремлешь немножко? Делать тебе сейчас ничего не надо, а слушать мое нытье не такое уж великое развлечение…

Скоро Сьюзен и вправду задремала, не засыпая крепко, а просто подремывая, убаюканная теплом на лице и ласковым тихим насмешливым голосом доктора Метерник.

10

Сьюзен убрала все телефоны через несколько дней после того, как Питер сообщил ей, что сканирование ничего не обнаружило. Она решила, что дом — ее, и никто не имеет права оскорблять ее в ее же собственном доме. Поэтому позвонила на телефонную станцию и договорилась, чтобы все телефоны сняли.

А потом про это узнал Лу. Она на кухне готовила обед, когда вошел Лу — он вернулся домой, поиграл с Андреа, не замечая трех пустых пятен: одно у кровати, одно в гостиной и одно на кухне.

— Что на обед? — наивно спросил он.

— Котлеты! — Сьюзен не стала вдаваться в подробности, предчувствуя, что скоро разгорится ссора.

— Телячьи? Из барашка?

— Свиные.

— Не дури. Свиные твоими традициями запрещены. — Лу приподнял крышку на сковородке. — Барашек! — возвестил он.

Неожиданно, без всякой видимой причины, Сьюзен подумалось, что они уже несколько дней не занимались любовью.

— Покричи, когда будет готово, — и Лу вышел из кухни.

— Уж я покричу, не волнуйся, — прошипела она, теперь уже предвкушая ссору.

Они ели, он по-прежнему пока что ничего не замечал. Когда Андреа уютно устроилась перед телевизором, Лу окликнул ее из спальни.

Сьюзен вошла, плотно прикрыв дверь. Лу стоял у ночного столика, глядя на пустое пятно, и выражение его лица не сулило ничего хорошего. Они поссорились, как она и ожидала. Потом успокоились и пришли к соглашению. Лу ставит новый телефон для себя. Сьюзен подходить не будет, на все звонки отвечает только он.

— И как долго это будет продолжаться? — осведомился Лу, запал у него иссяк.

— Пока не закончится.

— К Питеру ходить будешь?

— Да.

Лу попытался, было, обнять ее, но безуспешно — она быстро отшатнулась, угадав его намерение, и он ушел к Андреа. Сьюзен посидела немного на кровати и решила прогуляться, чтобы утихомирить разгулявшиеся нервы. Она шагала по Вэст-Энд-авеню мимо швейцаров, зашторенных окон, обшарпанных зданий, пока не очутилась у многоквартирного дома, припоминая, как часто забегала в его мраморный вестибюль, клонясь под тяжестью школьной сумки. Дом Дженни Финкельштейн.

Дженни, которая здесь, в Нью-Йорке, Дженни, чьего сочувствия она еще не истощила.

Сьюзен влетела в подъезд и наткнулась на запертые внутренние двери. Она посмотрела список жильцов и, к счастью, нашла — Финкельштейны, 6 «Р». Нажав кнопку домофона, стала ждать.

Пожалуйста, будь здесь, Дженни! Ну, пожалуйста!

— Алло? Да? — Женский голос окликнул ее.

— Миссис Финкельштейн? — прокричала Сьюзен в микрофон. — Дженни дома?

— А кто спрашивает?

— Сьюзен Гудман, ее подруга по школе Хантер.

— О, Боже! Сьюзи, это ты?

— Да. На днях встретила Дженни. Она сказала, что у вас гостит.

— Сейчас, сейчас, милая. Поднимайся. Нат, Сьюзи Гудман пришла… — Запор щелкнул, дверь открылась.

Сьюзен прошла в вестибюль, и ей стало тошно от представшего зрелища. Стены грязные, краска лупится, деревянная полка над лжекамином исчеркана инициалами, ковер, когда-то красный и элегантный, засален, затерт. Когда дверцы лифта разъехались, Сьюзен увидела м-сс Финкельштейн — та нетерпеливо выглядывала из-за своей двери.

— Боже! Поглядите-ка на нее! Бальзам для больных глаз!

Ее провели в гостиную, принцессу из прошлого, и заставили пить кофе.

— Нет, милая. Дженни неделю назад укатила обратно в Вашингтон, — сообщила м-сс Финкельштейн, когда они устроились в гостиной. — А как ты? Замужем?