Зов любви - [25]

Полностью насладившись произведенным ими впечатлением в ресторане «Максим» и почувствовав, что Хадидже начало надоедать бесконечное кружение различных лиц вокруг, он спросил себя, где же они могут завершить этот чудесный вечер и провести великолепную ночь.

И вдруг он вспомнил интересное восточное название. «Шахерезада»! Это было именно то, что нужно. Как он мог забыть? Ведь это место одно из самых интересных в Париже: старый ресторан, в котором всегда можно было встретить самых интересных людей. Здесь были и низверженные монархи, и чистокровные принцы, и махараджи из Индии, а также персидские владыки, все короли, оставившие свои троны и приехавшие развлечься в Париж, заходили в этот прекрасный ресторан. Много здесь было и американских миллионеров, владельцев крупных кампаний, богачей, имеющих собственные танкеры и теплоходы под Панамским флагом. Все самые крупные мошенники и авантюристы прошли через этот ресторан, и часто в нем проводили свой последний вечер те, кто назавтра за огромные долги оказывались за решеткой.

Этот шикарный ресторан, упоминавшийся во всех изданиях «Paris by night», был великолепным местом, где можно было приятно и весело провести время. Ему был присущ восточный колорит, чего, по мнению Алена, в этот вечер как раз недоставало для Хадиджи. Он уже представил себе, как хорошо она будет смотреться в своем великолепном сари, в золотых кольцах и браслетах, в той атмосфере, близкой и понятной ей.

Подумав об этом, он сказал:

– Дорогая, знаешь, куда мы сейчас пойдем? Тебе там очень понравится.

Она ответила:

– Мне везде нравится. Прежде всего потому, что ты рядом со мной, любовь моя. И даже комната с дешевыми обоями меня устроит.

– Нет, послушай, есть такое волшебное слово, магическое название, которое тебе должно что-то напомнить: «Шахерезада». Помнишь те знаменитые сказки из «Тысячи и одной ночи»?

– Да, я слышала об этом ресторане, многие приглашали меня туда, но я всегда отказывалась. Нас, представителей другой культуры, несколько отпугивает, когда вы, европейцы, пытаетесь делать что-то в нашем стиле – это не всегда получается, есть некоторая искусственность. Но с тобой, я согласна, все будет совершенно иначе. Я с радостью пойду туда.

Посетители ресторана заметили, что Хадиджа и ее спутник покидают «Максим», но это было не слишком заметно; официанты и служащие продемонстрировали своим отношением то, что Хадиджа принята в «высший свет» парижских ресторанов – они говорили «до свидания» так, что под этим подразумевалось: «Теперь вы наша. Вы можете приходить, когда вам вздумается, и приходите поскорее, мы всегда рады видеть такую прекрасную женщину, которая украсит любой вечер нашего старинного заведения». Даже улыбаясь Алену, они словно говорили: «Спасибо за то, что вы привели к нам такую прекрасную даму! Ваш выбор прекрасен, сможете ли вы теперь найти ей замену?»

Конечно, они не знали и не могли знать, когда Ален и Хадиджа еще раз придут в этот ресторан, и какой будет их следующая встреча в этом чудесном мире парижского веселья.

Прием, оказанный обслуживающим персоналом ресторана «Шахерезада», был не таким чопорным, как в «Максиме», но также достаточно искусным. Хадиджа и Ален увидели людей, которых называли здесь «русская артель». На самом деле работающие здесь прибыли отовсюду. Здесь были иранцы, турки, марокканцы, и, конечно, французы; ну, и два или три старых эмигранта из России, которых в Париже со временем становилось все меньше и меньше. Никто из этих эмигрантов, разумеется, не обладал теми великосветскими манерами, что и князь Владимир, которого они встретили раньше в маленькой гостинице. Ален даже сказал:

– Как ты думаешь, тот старик, он, наверное, мог бы украсить своим достойным видом вход в это заведение из «Тысячи и одной ночи»? Почему же он работает в той маленькой, неизвестной гостинице?

– Мне кажется,– сказала Хадиджа,– что этот благородный русский дворянин не захотел бы быть здесь у кого-то в услужении. Там он остается независимым, и сам распоряжается всем, а здесь ему пришлось бы подчиняться кому-то.

Ален улыбнулся. Он заметил, что Хадиджа, несмотря на то, что каждую секунду видела все новые оттенки парижской жизни, хорошо разбиралась в этих нюансах. У этой тунисской девушки было очень развито врожденное, инстинктивное понимание окружающей действительности.

Украшениями и драпировками внутреннее убранство ресторана напоминало декорации, которые ввел в моду Серж Дягилев после своих знаменитых вечеров русского балета. К счастью, освещение было не очень ярким, так что была незаметна пыль, накопившаяся на стенах этого заведения с давних пор. Едва заметный серебристый налет этой пыли придавал ресторану вид старого знаменитого театра, известного не только своим убранством, но и артистической труппой.

Оркестр действительно был великолепен. Конечно, будучи далеко не русским по составу, потому что руководил им немец, родившийся на берегах Рейна, первая скрипка была из пригорода Парижа, виолончелист из Голландии, цимбалист из Румынии, только пианист, кажется, из Петербурга. Но этот оркестр, в течение долгих лет выработавший свою собственную манеру игры, и создавал в этом заведении как раз ту необходимую атмосферу, ради которой и приходят сюда клиенты.