Зов издалека - [126]
Бремер взглянул направо, словно в глухой стене было окно, через которое он мог видеть море. Лицо его словно омертвело и лишилось контуров. Это не причуды зрения, решил Винтер. Так оно и есть.
Г.К. Помните, мы сказали, что люди вас видели, когда вы везли в своей машине пассажиров?
Г.Б. Помню.
Г.К. Так вы подтверждаете, что у вас были пассажиры в машине?
Г.Б. Нет.
Г.К. Как — нет?
Г.Б. Погодите-ка… вы не так спросили… Вы спросили, помню ли я, что вы мне сказали, что кто-то меня видел.
Г. К. Это подтвердили несколько человек.
Г.Б. Это кто это подтвердил? Обманываете…
Винтер знал, что в ближайшие минуты Коэн усилит нажим. Но вряд ли это сработает в том странном мире, где сейчас находится Бремер. Бремер не здесь. Он где-то еще.
Г.К. Почему бы вам не признаться, что так оно и есть?
Г.Б. Как?
Г.К. Почему бы вам не признаться, что вы подвозили Хелену Андерсен и ее дочь в своей машине?
Г.Б. Не подвозил.
Г.К. Это же не преступление — подвезти мать с ребенком.
Г.Б. Конечно. Какое же это преступление.
Г.К. Тогда скажите.
Г.Б. Что сказать?
Г.К. Скажите — да, подвозил. Подвозил мать с ребенком. Они были у вас дома.
Г.Б. Они не были у меня дома. В моем доме только я дома.
Винтер тщетно пытался истолковать выражение опущенного лица Бремера. Что-то такое в глазах… похожее выражение было у его сестры. Тусклый блеск без всякой глубины… но что-то еще… Страдание? Горе? Знание чего-то запредельного? Страх? Тусклый, сухой блеск, словно два маленьких, почти пересохших озера.
Грета Бремер сидела в гостиной, а помощница вышла в прихожую и откровенно ожидала начала разговора. Двери не было, и ему не хотелось просить любопытную даму уйти в кухню и закрыть за собой дверь.
Грета выглядела еще более болезненно, чем в тот раз. Может быть, потому, что уже стемнело и лицо ее освещал торшер с откровенно слабой лампой.
— Что вам нужно? Почему вы вламываетесь?
— Только пара вопросов о вашем брате.
— Он всегда выходит сухим из воды. Вы же знаете его историю.
— Какую историю?
— Вы же все нашли в архиве.
Она посмотрела как-то странно — то ли на него, то ли на свою помощницу, почти не заметную в полутьме прихожей.
— Нашли, — сказал Винтер. — Но есть кое-какие… — Он подождал, пока мимо дома пройдет трамвай. — Есть кое-какие вещи…
— Какие еще вещи?
— Вы, например, знаете, что Георг часто ездил в Данию?
— В Данию? Что ему делать в Дании?
— Я прошу вас вспомнить, когда он ездил в Данию…
— А мне и вспоминать нечего. Я такого не знаю.
— Не сейчас… двадцать пять — тридцать лет назад.
— Откуда мне знать, куда он тогда ездил? Дома грабил, вот что он тогда делал. И в этом роде.
— В каком смысле — «в этом роде»?
— Не знаю… вы, наверное, знаете.
— Я спрашиваю вас, фрекен Бремер.
— Дома он грабил.
— В Дании?
— Вам лучше знать.
— Почему это?
— Вы полиция, вам и знать.
Суд не нашел оснований для содержания Георга Бремера под стражей.
— Свободный человек в свободной блядской стране со свободным блядским судом, — прокомментировал это решение Хальдерс. — Им бы съездить в его логово, может, что-нибудь до них и дойдет.
Винтер никогда до этого не замечал, что у Хальдерса такие большие глаза.
— Судья принял решение сам, — сказал Рингмар.
А Винтер промолчал. Что-то его мучает, подумала Анета Джанали.
— Я видел, как он выходил из суда, — продолжал Хальдерс. — Даже ни на кого не посмотрел. Что будем делать дальше?
Винтер не ответил, и Хальдерс не стал повторять вопрос.
— Девочка, — после короткой мучительной паузы произнес Винтер. — Речь идет о девочке.
Хальдерс резко встал и вышел из комнаты.
Прошел еще день. Винтер позвонил в Испанию и почему-то подумал, что отец сам возьмет трубку. Но нет — ответила мать.
— Как там у вас?
— Лучше, Эрик. Намного лучше. Очень рада, что ты позвонил. Мы, как ты понимаешь, уже дома.
— Воспаление? Миокардит?
— По-моему, перенапряжение. Папа ведь уже немолод.
— Слава Богу, что стало лучше.
— У тебя усталый голос, Эрик.
— Это потому, что я устал. Ничего страшного.
— Я прочитала, у вас есть подозреваемый. Вчера, по-моему. В газете от… э… не помню. В последние дни было не до того.
— Ничего удивительного.
— Но вы его задержали?
— Вынуждены были отпустить. Но подозрения не сняты.
— Тогда зачем отпустили?
— Так бывает. Закон.
— Когда разберешься с этим делом, приезжай и отдохни немного. Папа будет очень рад.
Винтер пробормотал что-то в ответ, попрощался и подошел к окну. За окном стоял типичный ноябрь — ни с чем не спутаешь. Посмотришь и сразу скажешь — ноябрь. Размытые огни автомобильных фар, тугой, пропитанный влагой туман. Скоро Рождество. Ангела сказала, что возьмет дежурство. А может, у меня уже нет Ангелы? Наверное, надо к этому готовиться…
Он поднялся к Бейеру. Бенгт Сундлёв в неудобной позе склонился над микроскопом. Эти ребята настолько погружаются в свой мир, что ничего вокруг не замечают… Рядом с Сундлёвом лежал лист бумаги, на котором он непрерывно что-то рисовал.
Наконец ему понадобилось посмотреть в другой микроскоп, он оторвался от окуляров и только тогда заметил Винтера.
— Хочешь узнать, как идут дела?
— И как идут дела?
— Совпадения есть, но пока о двенадцати точках и речи быть не может. И о десяти тоже.
— А сколько?
Изуродованные с чудовищной жестокостью тела молодых парней находят одновременно в Англии и Швеции.Все убитые в Лондоне — шведы, а в Гетеборге — англичане.И все преступления убийца, словно возомнивший себя Альфредом Хичкоком, снял на видео.Но зачем? Кому могли понадобиться фильмы с кровавыми убийствами?В поисках свидетелей Эрик Винтер попадает то в криминальные кварталы Южного Лондона, то в элитарные гетеборгские закрытые клубы, то в дешевые стриптиз-бары.Но все молчат. А время на исходе.Убийца уже готовит новую серию жестокого сериала…
Рэй – любитель уюта, кальяна и развлечений! Он никогда не мечтал о путешествиях на другие планеты. Он явно не избранный и не герой. У него, как и у большинства среднестатистических жителей мегаполисов, куча проблем и недостатков. Он также из тех, кто подписывает договора, не вникая во все нюансы… И вот он попадает на Электрион, где живут разнообразные монстры, питающиеся протоплазмой. Шансы выжить колеблются около нуля. Вы никогда не угадаете чем закончится эта история! Повеселимся вместе? Содержит нецензурную брань.
В графстве Хэмптоншир, Англия, найден труп молодой девушки Элеонор Тоу. За неделю до смерти ее видели в последний раз неподалеку от деревни Уокерли, у озера, возле которого обнаружились странные следы. Они глубоко впечатались в землю и не были похожи на следы какого-либо зверя или человека. Тут же по деревне распространилась легенда о «Девонширском Дьяволе», берущая свое начало из Южного Девона. За расследование убийства берется доктор психологии, член Лондонского королевского общества сэр Валентайн Аттвуд, а также его друг-инспектор Скотленд-Ярда сэр Гален Гилмор.
Май 1899 года. В дождливый день к сыщику Мармеладову приходит звуковой мастер фирмы «Берлинер и Ко» с граммофонной пластинкой. Во время концерта Шаляпина он случайно записал подозрительный звук, который может означать лишь одно: где-то поблизости совершено жестокое преступление. Заинтригованный сыщик отправляется на поиски таинственного убийцы.
Пансион для девушек «Кэтрин Хаус» – место с трагической историей, мрачными тайнами и строгими правилами. Но семнадцатилетняя Сабина знает из рассказов матери, что здесь она будет в безопасности. Сбежав из дома от отчима и сводных сестер, которые превращали ее жизнь в настоящий кошмар, девушка отправляется в «Кэтрин Хаус», чтобы начать все сначала. Сабине почти удается забыть прежнюю жизнь, но вскоре она становится свидетельницей странных и мистических событий. Девушка понимает, что находиться в пансионе опасно, но по какой-то необъяснимой причине обитатели не могут покинуть это место.
«Эта история надолго застрянет в самых темных углах вашей души». Face «Страшно леденит кровь. Непревзойденный дебют». Elle Люси Флай – изгой. Она сбежала из Англии и смогла обрести покой только в далеком и чуждом Токио. Загадочный японский фотограф подарил ей счастье. Но и оно было отнято тупой размалеванной соотечественницей-англичанкой. Мучительная ревность, полное отчаяние, безумие… А потом соперницу находят убитой и расчлененной. Неужели это сделала Люси? Возможно. Она не знает точно. Не знает даже, был ли на самом деле повод для ревности.
Зуав играет с собой, как бы пошло это не звучало — это правда. Его сознание возникло в плавильном котле бесконечных фантастических и мифологических миров, придуманных человечеством за все время своего существования. Нейросеть сглаживает стыки, трансформирует и изгибает игровое пространство, подгоняя его под уникальный путь Зуава.