Зов чести - [50]

Шипя от боли, я стиснул зубы и склонился над опрокинутым на спину противником, приставив острие меча к его горлу. И с удивлением обнаружил на стали клинка глубокие зазубрины, изуродовавшие меч донельзя.

Искаженное болью и злостью лицо Эдуарда напоминало уродливую карнавальную маску, залитую кровью, что не могло не вызвать чувства некоторого удовлетворения. Но он всё ещё не был сломлен.

- Урок окончен. А теперь... Докажи что ты способный ученик, Эдуард. - шёпотом попросил его я, чуточку надавив кончиком на то место, где отчётливо пульсировала жизнь Шереметьева. - Или мне всё-таки стоит поставить точку?

Я не хотел решать всё столь кардинальным способом. Как и не хотел проявлять откровенного милосердия.

- Чёрт с тобой, Хаттори... Твоя взяла. - прохрипел он, сплюнув кровавой слюной.

И тут же в холле Ледяной Башни прогремело величественное:

- Довольно!!! Остановите поединок!!!

***

- Не мне судить о достойности вашего поведения, молодые люди. Скажу одно: лить кровь куда проще, чем договориться. Но "проще" не значит "лучше". Кто из вас скажет мне об истинной причине дуэли?

Князь Морозов нетерпеливо нахмурил кустистые белые брови и вперил взор в неподвижно и виновато склонившего голову Шереметьева. После вмешательства в финал дуэли толпа зрителей довольно быстро поредела - прибывшие на праздник гости поспешили в бальный зал на шестьдесят пятом этаже Ледяной Башни, где могли выпить шампанского и вдоволь наговориться, обсуждая произошедшее, а слуги князя и сопровождающие гостей вернулись к исполнению своих обязанностей.

Распугав всех своим приходом, князь Морозов не только вмешался в нашу дуэль, но и решил во всём разобраться. Нас пригласили проследовать в гостевые покои на шестидесятом этаже.

Они представляли собой одну из просторных многокомнатных квартир, предназначенных для проживания гостей княжеской семьи. Строгий хай-тек, без излишеств, нейтральный по отношению к большинству вкусов, а потому и приемлемый этим самым большинством.

А вот количество тех, кто по разным причинам присутствовал при этом разговоре, не соответствовало моим ожиданиям. Не меньше двух десятков мужчин и женщин либо разбрелись по комнатам, либо удобно расположились в гостиной, где князь и взялся проводить воспитательную беседу.

Шереметьеву успели оказать первую помощь, даже предоставили перемену одежды. Пока медик хлопотал надо мной, я внимательно слушал словоизлияния князя и с нетерпением косился на аккуратно сложенный доспех.

Его мне вручил Удаул - перед встречей с полномочными представителями Сибирского Княжества, что прибыли меня выручать. Каково же было их удивление, когда они обнаружили меня в качестве хана Забайкалья, а не пленника. Их круглые глаза и полная неготовность к сложившейся ситуации так просто не забыть...

Доспех оказался древним артефактом работы Атлантов. А лучшим доказательством его необычности служили вплетенные в энергетический каркас целительные заклинания. Глубокое проникающее ранение грудной клетки и пробитое лёгкое он практически полностью излечил всего за несколько часов. И я рассчитывал, что с новыми ранами он справится столь же быстро и качественно.

- Эдуард! Двадцать пять вёсен минуло в этом году с тех пор, как ты появился на свет. Ума, видать, нажил недостаточно, раз младших задираешь?! - гремел распалившийся князь, нисколько не смущаясь лишними ушами и не жалея мрачнеющего Шереметьева. - Из-за чего вы дрались?

- У него слишком длинный язык, Ваше Сиятельство. - бретёр неохотно указал на меня. - И как бы это смешно не прозвучало: он первый начал!

Несдержанный ржач. Иного определения подобрать под смех немногочисленных окружающих я бы не смог при всём желании.

- А ну цыц! - осадил весельчаков князь, - Вздор! Даже я знаю, что дрались из-за бабы!

Простота нравов и склонность называть всё своими именами - именно эти качества импонировали мне в столь малознакомом человеке, с которым мне только раз довелось недолго поговорить.

- Может, хоть ты признаешься? - обратился ко мне Константин Ильич.

- Так ведь... Вы же и так всё знаете, Ваше Сиятельство. - удивился я заданному вопросу и непонимающим взглядом зашарил вокруг, пытаясь отыскать глазами "предмет" конфликта. Но той поблизости не оказалось. - Разве что не "баба". А баронесса Бладштайнер. Этот невоспитанный модник в кружевах её оскорбил.

- А ты, значит, вступился... Молодец! - покивал головой Константин Ильич. - А в бубен ему, зачем зарядил?

Неожиданная постановка вопроса вынудила меня закашляться. Скрыть ироничную улыбку за обострившейся простудой не удалось. Однако князь только добродушно улыбнулся и как-то неопределённо взмахнул рукой, словно призывая меня не медлить с ответом.

- Нечего было угрожать и дёргаться. - пояснил я, разглаживая на обнажённом торсе пластырь, прикрывающий очищенную и зашитую рану на рёбрах. - У нас в Империи с этим строго. Не думаю, что в этом обычаи хоть сколько-нибудь различаются.

- Он спровоцировал меня! - взвился оскорбленный Эдуард, но, натолкнувшись на пристальный взгляд князя, тут же осел на занимаемое им кресло обратно.

- Да. И что? Разве ты стал бы слушать подростка? - лениво парировал я. - А теперь слушаешь как миленький. И перед баронессой повинишься. Ты чего вообще к ней прицепился?