Зов бездны - [29]

И вот мы опять в пути, в подземном походе, трудном и долгом; в лагере II мы будем теперь лишь в полночь, то есть через двенадцать часов. Но это не просто двенадцать часов хода, это двенадцать часов самых разнообразных и изнуряющих гимнастических упражнений. Подтягивание на руках, продвижение ползком в тесных протоках, протискивание в извилинах ужасных расщелин, карабкание, спуски по лестницам, опасное балансирование на каменистых гребнях, продвижение по ломким карнизам, выступающим то над пустотой, то над пенистыми водами маленьких подземных потоков, — все это и прочую акробатику нам приходилось выполнять с невыносимо тяжелыми и громоздкими рюкзаками, которые нужно было нести, катить или волочить за собой.

Кроме того, пришлось еще открыть подземное судоходство на «надувайке», как мы ее называли, чтобы переправиться через длинное и глубокое озеро Хелэна Здесь, на повороте одной галереи, мы встретили отряды Пропо и Гриозеля, совершавшие такой же переход, только в обратном направлении. Догнал нас и Жикель со своими товарищами. Так во время долгого привала собрались вместе три отряда: первый, второй и третий — всего тринадцать человек. Все радовались встрече, у каждого было о чем рассказать. Впоследствии место нашей встречи мы назвали залом Болтунов.

Именно тут наши предшественники в пропасти Пьера отчитались о своих делах и подвигах, а в особенности об успешном спуске на глубину еще двухсот метров. Их указания и советы могли быть нам весьма полезны во время уже недалекого штурма.

Наконец, мы пожелали тем, кто шел спать в лагерь I успешно завершить переход и выйти из пропасти после восьми суток пребывания под землей.

Они в свою очередь пожелали нам счастливо добраться до лагеря II, не настаивая на дальнейшем продвижении, — у спелеологов тоже есть свои суеверия!

Дальше мы пошли по руслу реки то по крутым ее берегам, то прямо по воде и в полночь сбросили свои тяжелые рюкзаки в лагере II, расположенном довольно любопытно — на каменной площадке, всего на несколько метров возвышающейся над водой.

Эта относительно гладкая плита была бы очень удобна, даже совершенна для бивака, но она, к сожалению, имела весьма неприятный наклон в сторону пропасти, то есть нависла над руслом потока, откуда доносился гул близкого водопада. Те, кто нашел это место и кое-как установил здесь три палатки, назвали лагерь II мотелем — по аналогии с мотоотелями, то есть временными лагерями автотуристов.

По правде говоря, нужна была большая фантазия, чтобы найти в этом акробатическом биваке идиллическое очарование кемпинга. Не испытывая особой признательности к тем, кто выбрал это место и устроил здесь лагерь, мы называли его Покатой плитой, но только между собою, чтобы не огорчать наших товарищей из первого и второго отрядов. Впрочем, если бы они предложили нам найти место более подходящее, мы бы этого сделать не смогли — такого просто не было!

Уже за полночь мы поужинали, сидя на корточках с мисками в руках вокруг котелка с лапшой, сваренной на одной из наших газовых плиток, а после ужина расползлись по палаткам. Но сначала надо было надуть резиновые матрацы, причем надуть слегка, чтобы они держались на скале и не соскользнули по наклонной плоскости. Лично я полностью осуществил эту предосторожность, так как мне достался дырявый матрац, и я все время чувствовал под собой каменный пол. Это позволило за долгую и неудобную ночь окончательно установить, что известняк массива Арба удивительно жесток и тверд! Я поделился своим открытием с Феррандесом, моим соседом по «спальне», и это его очень удивило, то как он благодаря хорошему матрацу, а главное — молодости провел ночь прекрасно. Проснулся я рано, раньше всех, и, чтобы прекратить свои мучения, вылез из палатки по телам Феррандеса, Кавалэна и Вейдера, спавших крепким сном. Я зажег ацетиленовую лампу, начал готовить утренний кофе для всего отряда и вдруг остановился ошеломленный: одна из палаток исчезла!

Я начал сильно встряхивать лампу, чтобы она разгорелась поярче, но так как карбидные фонари вначале всегда горят тускло, то ничего не добился. Почти ощупью я приблизился к месту, где еще накануне Ги Морель и Рене Эрни устроились в двухместной палатке. И только тогда убедился, что палатка вовсе не исчезла, а просто обвалилась на своих обитателей, продолжавших сладко спать. На расстоянии пяти шагов из-за слабого освещения мне казалось, что ни палатки, ни спящих уже нет. В трех шагах уже можно было различить неясную сплющенную груду.

И наконец, только подойдя совсем вплотную, я смог разглядеть Мореля, который высунулся из палатки по грудь и лежал головой прямо на холодном и мокром камне. Кроме того, оказалось, что палатка и ее обитатели сползли по наклонной плите: голова Мореля была почти у самого края балкона, нависшего над пустотой.

Я осторожно разбудил Мореля и его товарища. К моему великому изумлению, оба заявили, что спали прекрасно и не заметили ничего особенного. Все-таки хорошо быть молодым!

Утро 29 июля 1958 года и часть послеобеденного времени третий отряд посвятил приготовлениям к решительному штурму глубин пропасти Пьера. С отметки 370 метров, где мы находились, нужно было начать спуск по руслу ручья. Первый и второй отряды, пройдя целый ряд порогов, спустились в колодец с водопадом, колодец Надежды, пересекли Зеленое озеро, прошли по галерее Пяти и добрались до отверстия нового огромного колодца Налэна. У подножия второго колодца им преградил путь глубокий бьеф, пересечь его можно было только на надувной лодке, а ее у передовых отрядов не оказалось. С этого места, расположенного на глубине пятисот шестидесяти метров, третий отряд с лодкой я должен был отправиться в неведомое по направлению к нашей конечной цели — к гроту Гуэй ди Эр, где выходили на поверхность подземные потоки пропасти Раймонды и пропасти Пьера.