Зов бездны - [26]

Мы искали вокруг гальку, обломки камней, но напрасно: в размытом голом ложе подземного потока ничего не было. Все камни, и без того редко встречающиеся в таких местах, были сброшены вниз нашими товарищами еще в прошлом году. Зато у нас оказалось нечто лучшее: двухсотметровый лот, который я вытащил из своего рюкзака. Измерение глубины началось.

Грузило опускалось, не касаясь стен, на глубине пятидесяти метров оно замерло, но затем последовал легкий толчок, и лот опять пошел в глубину — очевидно, это был незначительный карниз.

Шнур был размечен узлами через каждые десять метров: это позволило мне определить, что грузило уже достигло глубины ста метров и все еще висит над пустотой. В глубокой тишине я вел отсчет: сто десять метров, сто двадцать метров, сто тридцать… В этот момент я вдруг заметил, что грузило больше не тянет за собой шнур. Несколько раз я разматывал шнур, свободно отпускал его и поднимал. Измерение было точным: грузило упрямо остановилось на глубине ста тридцати метров. Но что там, дно колодца или очередное «колено»? Мы надеялись на первое. В самом деле, как бы мы могли спуститься еще ниже после и без того достаточно сложного преодоления вертикальной стотридцатиметровой пропасти с водопадом! О спуске по легкой лестнице при поддержке страхующей веревки не могло быть я речи. Здесь обязательно нужна была лебедка. Не без тревоги думали мы о переноске сюда этого механизма по труднопроходимой дороге, которая теперь уже была нам известна.

Но пока мы и не собирались спускаться в эту бездну. У нас было задание промерить большой колодец с водопадом, и мы это сделали. Определенные нами размеры и глубина колодца внушали уважение и, скажем, даже страх; перед такими препятствиями человек под землей чувствует всю свою ничтожность и слабость.

Штурм стотридцатиметрового огромного колодца, расположенного на глубине двухсот метров, к которому еще нужно было пробираться по длинной и трудной дороге, всегда страшен, особенно если происходит какой-нибудь несчастный случай…

Дикий рев водопада, трудности и опасности предстоящего спуска в него, воспоминания о драматических эпизодах, пережитых в подобных местах, — все это, вместе взятое, усиливало тревожное настроение группы.

Приведу впечатления Э. А. Мартеля, когда он в 1903 году очутился перед зловещей пропастью Деволюи, — я знаю их наизусть:

«Нет, эта тайна мне не откроется, — писал он. — Вот один из тех великих голосов природы, который запрещает нам даже пытаться проникнуть в ее тайну. Колебание воздушного столба рождает такой злобный, великолепный и жуткий рев в черной глубине, что страшно слушать. Это действительно чудовищная, величественная, дантовская пропасть, еще более внушительная, чем бездонная Рабанель де Ганж. Она оправдывает всеобщий страх перед пропастями; даже я отступаю перед ее необъятностью».

Мы тоже временно отступили, потому что в тот день о спуске нечего было и думать. Нужно было набраться сил, увеличить число людей, а главное — доставить сюда лебедку.

В одиннадцать часов вечера, насквозь промокшие, разбитые и усталые, мы возвратились в лагерь, где нас встретила Жермена Али и накормила горячим ужином — первым за двадцать четыре часа. Когда мы с жадностью пили обжигающий бульон, моя дочь созналась, что она еще ни разу в жизни не оставалась так долго на таком холоде!

При других обстоятельствах и в других условиях шестеро участников этой продолжительной «земноводной» экспедиции на следующий день, вероятно, схватили бы хороший насморк, то бишь ларингит, а может быть, даже и плеврит. Но каждый знает, а спелеологи лучше всех по собственному опыту, что в подземных исследованиях постоянное пребывание в ледяной воде, в сырости, в никогда не просыхающей одежде не оставляет никаких следов, никаких осложнений и не вызывает даже ревматизма. Все это может показаться парадоксальным, невероятным и необъяснимым, но таковы факты.

Пропасть Плесси

На следующий день после нашей экспедиции в пропасть Раймонды трое новичков — Раймонд Феррандес, Шарль Налэн и Пьер Лафон — были отправлены «на природу» для разведки. Взяв с собой легкий завтрак, они вышли рано утром, чтобы пройти по лесу Кум-Уарнэда в поисках новых колодцев. Впрочем, надежд на успех было мало, так как в течение трех лет мы уже «сняли все пенки» с этих мест.

В лагерь они возвратились лишь в сумерках, очень взволнованные. Разведчики сообщили, что нашли «громадную пропасть» большой глубины с широким входным отверстием. Камни, брошенные в нее, падали долго, отскакивая от стен.

Говорили они все вместе, и поэтому их рассказ показался нам туманным и мало правдоподобным. Но когда они сказали, что эта пропасть находится всего в ста двадцати метрах от хорошо нам известного колодца Ветра, мы решили, что они просто хотят над нами подшутить и что речь идет о какой-то воображаемой пропасти. Только когда Феррандес, старший из трех и уже проявивший себя с лучшей стороны в прошлом году, привел точные и убедительные данные, мы перестали сомневаться в существовании глубокого колодца. Но что касается размеров отверстия, то нам казалось просто невероятным, чтобы описанная ими воронка могла находиться от нас так близко. Оставалось одно: пойти туда и во всем убедиться своими глазами. На следующее утро мы так и сделали.