Зотика - [78]

Воин стоял и смотрел на эти останки, и ему вдруг привиделось, что труп пошевелился, как будто не в силах привстать на своем ложе. Он уловил блеск сидящих глубоко в темных глазницах глаз, болезненно изогнутые губы обнажали два ряда зубов: из них-то и исходил тот леденящий шепот, который привел Зобала в подземелье.

– Слушай внимательно, – зазвучал голос мертвеца. – Я должен много тебе рассказать, а ты должен будешь много сделать, когда я закончу… Я Альдор, аббат Патуума, больше тысячи лет назад я пришел со своими монахами в Йорос из Илькара – черной империи на севере. Император Илькара изгнал нас потому, что наши обеты безбрачия и культ девы богини Оджалы были ненавистны ему. Здесь, среди песков Издрели, нашли мы тихое прибежище и построили монастырь… Сначала нас было много, но шли годы, и одного за другим клали мы наших братьев в склеп, который вырыли под землей. Они уходили, и некому было заменить их. В конце концов остался я один. Святость, которой я сподобился, удлинила дни моей жизни. Я стал могущественным волшебником, и самый страшный демон – время так и не одолело меня – я как будто стоял в магическом круге. Силы не покидали меня, и могущество не уменьшалось, пока я жил отшельником в монастыре… Одиночество поначалу не тяготило, и я был погружен в изучение тайн природы. Потом этого мне показалось мало, я начал осознавать свое одиночество, меня окружали демоны пустыни, которые до этого не причиняли никаких неприятностей. Прекрасные, но несущие гибель суккубы, пьющие кровь младенцев ламии, с их мягкими округлыми телами красивых женщин, приходили во время безотрадных ночных бдений и искушали меня. Я вынес все, но была среди них одна особенно коварная и изобретательная дьяволица. Она пробралась в мою келью в обличье девушки, которую я любил очень давно, еще до того, как принял обет безбрачия и дал клятву верности Оджале. И я уступил, поддался силе ее чар, и от этого греховного союза появилось на свет чудовище – изверг Уджук, назвавший себя позднее аббатом Патуума. Совершив этот грех, я захотел умереть, и это желание многократно возросло, когда я узрел плоды греха. Тяжело оскорбил я Од-жал, и ужасным было постигшее меня наказание. Я жил, но каждый день меня преследовал и мучил безобразный монстр Уджук. Он рос сильным и сладострастным, как и положено плоду такого дьявольского союза. Когда он достиг вершины своего развития, на меня нашла неодолимая слабость, и я с надеждой подумал, что смерть близка. Уджук воспользовался моим бессилием и на руках, мощи которых я не мог противиться, отнес меня в подземелье и положил среди мертвых. Здесь я и гнил заживо целые тысячелетия, вечно умирающий, но и вечно живой. И все это время меня непрерывно мучила жесточайшая боль раскаяния без надежды на искупление… Обладая способностью магического видения, я был обречен наблюдать за грязными делами, адскими беззакониями, творимыми Уджуком. Он веками царил в Патууме, облачась в сутану аббата и пользуясь данной ему преисподней властью и бессмертием. Благодаря его чарам о монастыре не знал никто, кроме тех, кого он сам заманивал для того, чтобы удовлетворять свой чудовищный голод и отвратительную страсть. Мужчин он пожирал, а женщин заставлял служить утехой его похоти. Я был свидетелем всех его бесчинств, и это было самым тяжелым наказанием.

Зобал слушал, охваченный суеверным страхом. Шепот умолк, и лучник забеспокоился, не умер ли Альдор. Потом сухой шепот зазвучал вновь:

– Лучник, я прошу тебя о милосердии, а взамен хочу предложить тебе то, что поможет справиться с Уджуком. В колчане у тебя за спиной лежат заклятые стрелы. Мудр и могуществен был тот, кто выковал их. Такой стрелой можно поразить самые темные силы зла. Ими можно поразить и Уджука, и даже то зло, которое живет во мне, мучит и не дает умереть. Лучник, умоляю тебя, пронзи стрелой мое сердце, а если этого будет недостаточно, всади по стреле в правый и левый глаз. Оставь стрелы в ране – тебе нет надобности беречь их. Для Уджука будет достаточно и одной стрелы. Что касается монахов, которых ты видел в монастыре, то я должен открыть тебе одну тайну. Всего их двенадцать, но…

Зобал ни за что не поверил бы тому, что рассказал Альдор, если бы удивительные приключения предыдущего дня не перевернули все его представления о невероятном. Аббат продолжал:

– Когда я умру, возьми с моей груди талисман. Он сможет развеять чары, которые заставляют тебя видеть и осязать то, чего на самом деле нет. Надо только приложить талисман к обманчивому видению.

На провалившейся груди Альдора Зобал увидел талисман – простой овальный камень серого цвета на почерневшей серебряной цепочке.

– Торопись, лучник, – умолял голос.

Зобал воткнул факел в груду покрытых плесенью костей рядом с Альдором. Со странным чувством сопротивления принуждению он вытянул из колчана за спиной стрелу, наложил ее на тетиву и твердой рукой направил в сердце Альдора. Стрела точно поразила цель. Зобал ждал, и скоро с растянутых губ черного аббата сорвался слабый шепот:

– Еще, еще одну стрелу!

Опять он натянул свой лук, и стрела неотвратимо устремилась в пустую правую глазницу. И снова через некоторое время послышались еле уловимые слова мольбы: