Зона затопления - [5]
– Где копать будем? – спросил самый молодой из пришедших, Коля Крикау, в позапрошлом году вернувшийся из армии и теперь все думающий, что ему делать: ехать ли куда-нибудь, и, если ехать, куда. – Справа, слева?
– Жену вроде тут ложат, – отозвался дядя Витя, – справа от мужа.
Брюханов отошел, посмотрел, как у других. Вернулся, кивнул:
– Да, в основном так.
– Но тут сосна рядом, корни будут…
– Что ж делать, топоры есть, а главный корень, может, обойдем… Ладно, давайте приниматься.
Брюханов и знающий толк в копке могил – много раз в свое время участвовал – Глухих, из-за бесшабашности до полтинника оставшийся Женькой, стали резать лопатами прямоугольники дерна. Коля Крикау поддевал прямоугольники совковой лопатой, относил в сторону. Остальные присели кто на кукырки, кто на зад – ждали своей очереди поработать.
В избе Натальи Сергеевны тихое, шепотливое оживление.
Покойница лежала на столе уже обмытая и одетая в то, что сама себе приготовила: соседки без труда нашли сверток с нужным в верхнем ящике комода.
Ждали гроб, и место для него освободили посреди большой комнаты, поставили табуретки. Зеркала и телевизор прикрыли черными платками. На комоде лежали принесенные свечки – тонкие, купленные на развалинах церкви в Кутае.
Прошлым летом там, в бывшем райцентре, состоялось грустное торжество – «Прощание с селом» называлось. Вроде бы только с Кутаем прощались, но съехались туда многие и из окрестных деревушек, прибыли и те, кто жил в нынешнем райцентре – в городе Колпинске, в Енисейске, Лесосибирске, Красноярске, а то и еще дальше.
Были выступления народных коллективов, речи руководства района, края, известных уроженцев. В сумерках полетели в небо ракеты салюта…
На «Прощание» приехал и священник, провел поминальную службу на руинах Спасской церкви. Верующие, да и неверующие подходили под благословение, покупали свечки и прилепляли на орнамент уцелевших церковных стен. Многие унесли, увезли свечки с собой.
И вот теперь четыре из них, сбереженные, лежали на комоде и ждали, когда их зажгут у гроба покойного человека.
Как и надеялась Наталья Сергеевна, молодежь разобралась в ее телефоне – нашла номера детей. Сходили к конторе, где лучше ловилось, позвонили. Сообщили и брату в Кутай…
Ближе к вечеру – через сутки после смерти тётки Натальи – сделали гроб. Женщины обтянули его красной материей, которая хранилась в клубе еще с советского времени.
– Ну и запасы! – посмеивались старики, наблюдая, как доски прячутся под кумачом. – На флаги с лозунгами завезли, а мы уж третий десяток годов домовины украшаем. Спаси-ибо советской власти, хоть что-то доброе оставила.
– Да много доброго! – заспорила одна из самых боевитых в деревне старушек, Зинаида, когда-то передовица и активистка. – До сих пор дорастаскать не могут. – Но опомнилась, что сейчас не до того, сунула пустую иголку внучке: – Нитку вставь поскоре, я застебаю. Пора уж Наташу уложить да посидеть…
– Лапшу-то кто делат? – спросила другая старуха, Фёдоровна, старшая из большого рода Малыхов, которых чуть не четверть деревни.
– Да Валентина с Галиной Логиновы взялись.
Фёдоровна нахмурилась, повспоминала и сказала с сомнением:
– Не знаю, чё они накатают, никогда их лапши не ела…
– Вот что полотенец нет – это беда. На полотенцах гроб спускать надо.
– В магазине-то нету?
– Не-ету. Там всё резаные. Носовые платки, а не полотенца.
– Тогда хоть веревки нормальные подобрать. Не синтетику эту…
Почти не было в Пылёве изб – а их, жилых, оставалось около сотни, – где бы как-то не готовились к завтрашним похоронам, поминкам. У одних находилось в леднике мясо на котлеты, другие вызывались дать петушка (а из ранних выводков петушки как раз в тело вошли), третьи объявляли, что кисель сварят, четвертые – что блины напекут, пятые – кутью приготовят… Отец Коли Крикау, пасечник, налил двухлитровую банку свежего меда…
Люди были довольны собой, соучастием в общем деле. А главное, что там, наверху, Наталью Сергеевну отпускают без мытарств… Ее осмотрела фельдшерица и записала: «Тело хронически больной, без признаков насильственной смерти, вскрытие не требуется», – свидетельство о смерти, пообещала, будет в ближайшее время… Своего участкового в деревне не было – то есть он был на несколько деревень, жил в Кутае. И когда ему дозвонились, вопросов у лейтенанта не возникло: «Понятно – старый человек, что ж делать… Соболезную». И все.
Председатель сельсовета Алексей Михайлович Ткачук в тот момент лежал в больнице в городе, а кроме него никто не решился поднимать вопрос о месте похорон. Да и председатель, будь он здесь, может, тоже не стал бы убеждать, что лучше везти в город, не стал бы ломать этот объединивший людей порыв…
Принесли наконец-то гроб. Крышку прислонили к забору на то место, где была щель для почты, и красное пятно на сером фоне било по глазам проходивших мимо, заставляло вспомнить о покойнице, о том, что вот как оно – жил-жил человек, и нету. И со всеми так будет. Но, даст бог, так же проводят.
Общими усилиями переложили Наталью Сергеевну, поправили подушечку, подоткнули покрывало. Тихо порадовались, что покойница твердая, прохладная – по приметам, это хорошо, довольна, значит.
«Елтышевы» – семейный эпос Романа Сенчина. Страшный и абсолютно реальный мир, в который попадает семья Елтышевых, – это мир современной российской деревни. Нет, не той деревни, куда принято ездить на уик-энд из больших мегаполисов – пожарить шашлыки и попеть под караоке. А самой настоящей деревни, древней, как сама Россия: без дорог, без лекарств, без удобств и средств к существованию. Деревни, где лишний рот страшнее болезни и за вязанку дров зимой можно поплатиться жизнью. Люди очень быстро теряют человеческий облик, когда сталкиваются с необходимостью выживать.
Роман Сенчин – прозаик, автор романов «Елтышевы», «Зона затопления», сборников короткой прозы и публицистики. Лауреат премий «Большая книга», «Ясная Поляна», финалист «Русского Букера» и «Национального бестселлера». Главный герой нового романа «Дождь в Париже» Андрей Топкин, оказавшись в Париже, городе, который, как ему кажется, может вырвать его из полосы неудач и личных потрясений, почти не выходит из отеля и предается рефлексии, прокручивая в памяти свою жизнь. Юность в девяностые, первая любовь и вообще – всё впервые – в столице Тувы, Кызыле.
В новой книге Романа Сенчина две повести – «У моря» и «Русская зима». Обе почти неприкрыто автобиографичны. Герой Сенчина – всегда человек рефлексии, человек-самоанализ, будь он мужчиной или женщиной (в центре повести «Русская зима» – девушка, популярный драматург). Как добиться покоя, счастья и «правильности», живя в дисбалансе между мучительным бытом и сомневающейся душой? Проза Сенчина продолжает традицию русской классики: думать, вспоминать, беспокоиться и любить. «Повести объединяет попытка героев изменить свою жизнь, убежать от прошлого.
Роман Сенчин – прозаик, автор романов «Елтышевы», «Зона затопления», «Информация», многих сборников короткой прозы. Лауреат премий «Большая книга», «Ясная Поляна», финалист премий «Русский Букер», «Национальный бестселлер». Слом, сбой в «системе жизни» случается в каждой истории, вошедшей в новую книгу Романа Сенчина. Остросоциальный роман «Елтышевы» о распаде семьи признан одним из самых важных высказываний в прозе последнего десятилетия. В повестях и рассказах цикла «Срыв» жизнь героев делится на до и после, реальность предлагает пройти испытания, которые обнажат темные стороны человеческой души и заставят взглянуть по-другому на мир и на себя.
В новом сборнике известный писатель-реалист Роман Сенчин открывается с неожиданной стороны – в книгу включены несколько сюрреалистических рассказов, герои которых путешествуют по времени, перевоплощаются в исторических личностей, проваливаются в собственные фантазии. В остальном же все привычно – Оля ждет из тюрьмы мужа Сережу и беременеет от Вити, писатель Гущин везет благотворительную помощь голодающему Донбассу, талантливый музыкант обреченно спивается, а у Зои Сергеевны из палисадника воруют елку.
Серия «Перемены к лучшему» — это сборники реальных позитивных историй из жизни современных писателей. Забыть свою первую любовь невозможно. Была ли она счастливой или несчастной, разделенной или обреченной на непонимание, это чувство навсегда останется в сердце каждого человека, так или иначе повлияв на всю его дальнейшую жизнь. Рассказы из этого сборника совершенно разные — романтичные, грустные, смешные, откровенные… они не оставят равнодушным никого.
Книгу, которую вы держите в руках, вполне можно отнести ко многим жанрам. Это и мемуары, причем достаточно редкая их разновидность – с окраины советской страны 70-х годов XX столетия, из столицы Таджикской ССР. С другой стороны, это пронзительные и изящные рассказы о животных – обитателях душанбинского зоопарка, их нравах и судьбах. С третьей – раздумья русского интеллигента, полные трепетного отношения к окружающему нас миру. И наконец – это просто очень интересное и увлекательное чтение, от которого не смогут оторваться ни взрослые, ни дети.
![Воровская яма [Cборник]](/storage/book-covers/08/086ec5131cfee1e9284b895205abfa019c8ddf36.jpg)
Книга состоит из сюжетов, вырванных из жизни. Социальное напряжение всегда является детонатором для всякого рода авантюр, драм и похождений людей, нечистых на руку, готовых во имя обогащения переступить закон, пренебречь собственным достоинством и даже из корыстных побуждений продать родину. Все это есть в предлагаемой книге, которая не только анализирует социальное и духовное положение современной России, но и в ряде случаев четко обозначает выходы из тех коллизий, которые освещены талантливым пером известного московского писателя.
Эти дневники раскрывают сложный внутренний мир двадцатилетнего талантливого студента одного из азербайджанских государственных вузов, который, выиграв стипендию от госдепартамента США, получает возможность проучиться в американском колледже. После первого семестра он замечает, что учёба в Америке меняет его взгляды на мир, его отношение к своей стране и её людям. Теперь, вкусив красивую жизнь стипендиата и став новым человеком, он должен сделать выбор, от которого зависит его будущее.
Оксана – серая мышка. На работе все на ней ездят, а личной жизни просто нет. Последней каплей становится жестокий розыгрыш коллег. И Ксюша решает: все, хватит. Пора менять себя и свою жизнь… («Яичница на утюге») Мама с детства внушала Насте, что мужчина в жизни женщины – только временная обуза, а счастливых браков не бывает. Но верить в это девушка не хотела. Она мечтала о семье, любящем муже, о детях. На одном из тренингов Настя создает коллаж, визуализацию «Солнечного свидания». И он начинает работать… («Коллаж желаний») Также в сборник вошли другие рассказы автора.
Тревожные тексты автора, собранные воедино, которые есть, но которые постоянно уходили на седьмой план.
Судьба – удивительная вещь. Она тянет невидимую нить с первого дня нашей жизни, и ты никогда не знаешь, как, где, когда и при каких обстоятельствах она переплетается с другими. Саша живет в детском доме и мечтает о полноценной семье. Миша – маленький сын преуспевающего коммерсанта, и его, по сути, воспитывает нянька, а родителей он видит от случая к случаю. Костя – самый обыкновенный мальчишка, которого ребяческое безрассудство и бесстрашие довели до инвалидности. Каждый из этих ребят – это одна из множества нитей судьбы, которые рано или поздно сплетутся в тугой клубок и больше никогда не смогут распутаться. «История Мертвеца Тони» – это книга о детских мечтах и страхах, об одиночестве и дружбе, о любви и ненависти.