Зона ужаса - [3]

– Ну, какой план на сегодня? – продолжает Кайл. – Раздаёшь сласти или пойдём на вечеринку к Саре?

– Сласти. Я мог бы подтянуться на вечеринку позднее.

– Составить тебе компанию?

– Да нет. Чего там, надену костюм да засяду смотреть дурацкие фильмы.

Мы оба предпочли бы ходить по домам и выпрашивать конфеты, но вдруг нам уже несолидно? Вечеринка, конечно, круче, ведь за Сарой бегают все старшеклассники, но даже туда особо не хочется. По крайней мере мне.

– Так, прикинем… – Кайл начинает загибать пальцы. – Я могу либо пойти на вечеринку, где мало кого знаю и мало кто мне нравится, либо провести вечер с тобой в своём суперском костюме и обжираться сластями от пуза. Да уж, так просто и не выберешь!

Я фыркаю.

– Да, но… А что, если тебя хватятся?

В отличие от меня Кайла знают и любят: когда мы идём по школьному коридору, люди дают ему пять и окликают по имени. Ну понятно, он же играет в футбол и выступает за команду по плаванию. Я же просто чудик из школьного ансамбля.

– Мне всё равно, что подумают другие, – отвечает Кайл. – Я хочу отпадно провести вечер.

Я невольно улыбаюсь.

– Ну тогда выбирай пиццу, сласти и плохие ужастики.

– Ага, а если заскучаем, заскочим на вечеринку.

В глубине души я понимаю: его всё-таки тянет туда и он остаётся со мной только из доброты. Мы дружим с детского сада. Кайл знает, что я не хочу идти, но не желает оставлять меня одного. Он хороший друг, совестно его удерживать. Ладно, закажу пиццу с добавочной начинкой и поставлю его любимый фильм – может, получится хоть как-то возместить жертву.

А потом, наверное, даже позволю затащить себя к Саре.

От одной этой мысли на душе становится тошно. Первый год в старших классах был для меня не особо весёлым: никто не замечал моего существования, и даже рядом с Кайлом я чувствовал себя одиноким. Но как знать, может, если я сегодня появлюсь на вечеринке, что-то изменится.

Все офигеют от моего костюма и от моих фразочек – и подумают, что я офигенный. Вроде Кайла. Хотя, конечно, шансов мало. Но я пойду, ведь это его порадует.

Может быть.

Мы заходим в дом, идём ко мне и снимаем рюкзаки. Моя комната сейчас похожа на зону бедствия: в каждом углу лежат горы одежды, на неубранной кровати валяется гитара, а пол, словно опавшими листьями, засыпан страницами старой домашки. Кого-то другого я постыдился бы приглашать, но с Кайлом всё иначе. Он тут, считай, живёт. И пусть только половину времени, но в шкафу и в ванной у него даже свои ящички.

Кайл бросает рюкзак к стене, сдвигает в сторону игровую приставку и устраивается в кресле-мешке перед телевизором.

– Что наденешь? – спрашивает он.

Я бросаю взгляд на шкаф, наполовину заполненный костюмами, в которых мы когда-то ездили на ролёвки – от средневековых нарядов до анимешной механической брони. С большинством мне помогал Кайл: швея из меня аховая, да и выбирать одежду не умею.

– Без понятия. – Я дёргаю плечом. – Смотря, пойдём мы куда-то или нет. Когда начало, кстати?

Если останемся дома, то сойдёт и единорожий комбинезон, а для вечеринки надо постараться. Помнится, в глубине шкафа висит что-то жуткое, инопланетное. Была мысль нарядиться в школу, но мы не знали, в чём придут остальные, и побоялись выглядеть глупо. Похоже, не мы одни: только половина явилась в костюмах, да и то как-то тоскливо, без фантазии. Да уж, старшая школа – совсем другое дело.

– Сейчас гляну, – говорит Кайл.

Он роется у себя в рюкзаке и случайно опрокидывает мой. На пол вываливаются книги и бумаги, а среди них – какой-то оранжевый листочек, смятый в тугой комок.

– Что это? – удивляюсь я. Не помню у себя такого. – Приглашение на вечеринку?

Вот уж не думал, что кто-то может подсунуть его тайком, но другого объяснения на ум не приходит. Когда я укладывал рюкзак, оранжевого шарика точно не было.

Кайл его разворачивает и, приподняв бровь, протягивает мне.

Встречаемся на кладбище.

Сегодня. Полночь.

А не то…

– Жутковатое у них приглашение. – Внутри всё сжимается.

Кладбище – последнее место на свете, куда я хочу снова попасть.

– Это не похоже на приглашение. Оно по-настоящему страшное. – В глазах Кайла вспыхивает оживление. – А давай сходим!

Эйприл

К девяти Андре засыпает на диване.

Мама с Фредди уже вернулись с конфетной добычей, и мы чуть животы не надорвали со смеху, наблюдая, как резвый четырёхлетний малыш в тираннозавровом комбинезончике бегает по всему дому от мамы, которая зовёт его баиньки. В конце концов Андре притворился велоцираптором и загнал-таки Фредди в спальню, но даже тогда удалось уложить его в постель, только разрешив спать в костюме.

На экране потянулись титры уже третьего просмотренного ужастика, банка со сластями наполовину опустела. Сегодня пятница, и мама разрешила Андре переночевать у нас. По правде говоря, он и так спит здесь чуть ли не каждые выходные, устраиваясь внизу двухъярусной кроватки Фредди.

Я бросаю взгляд на Андре: клыки вынуты, подбородок в искусственной крови, подводка для глаз растеклась – натуральная звезда готик-рока. Ну, если не считать слюны, капающей с нижней губы.

У меня вырывается смешок.

– Чё такое? – Он выпрямляется, пытаясь стряхнуть сон. – Не думай, что я отрубился.