Зона особого внимания - [23]

Москва. Городская клиническая больница. Реанимационное отделение

Пострадавшего боевика охраняли двое сержантов московского ОМОНа. Раненый не приходил в сознание и лежал под капельницей в одиночной палате. Бойцы милиции расположились в коридоре, уже темнело. Коротая время, омоновцы вполголоса болтали с медсестрами. Неожиданно на лестничной клетке раздался грохот, и коридор наполнился крепкими ребятами под руководством мощного лысеющего дяди средних лет. Омоновцы быстро вскинули короткоствольные «кедры».[11] Ребята немного замедлили движение, но не более того – выражение лиц у них было решительное.

– Стоять! Всем к стене! – один из омоновцев, назначенный старшим, решил взять инициативу в свои руки. Оба сержанта угрожающе передернули затворы.

– Погоди, командир, – предводитель крепких ребят миролюбиво вытянул вверх обе руки. – Я Штурман. Слыхал?

– Слыхал… – знакомое самому зеленому и нелюбопытному менту погоняло сыграло свою роль, тем не менее бойцы ОМОНа не торопились опускать оружие. – Чего здесь-то надо?

– У нас тут парень, – проникновенным голосом наставника молодых заговорил назвавшийся Штурманом предводитель. – В общем, мой парень! Хочу его видеть. Оружия на нас нет, можешь посмотреть, наш интерес тоже в том, чтобы он не загнулся – нам он нужнее, чем вам. Я на него посмотрю и решу, как быть, может, составим сводный патруль, – предводитель ухмыльнулся.

– Он без сознания, – сержант не опускал оружия, его товарищ тоже. – Отойдите на пять метров, резких движений не делать. Илья, – обратился он к напарнику, – пойди позвони майору… Здесь действительно Штурман, я его узнал.

Через пару минут звонивший вернулся: начальство не возражает, пусть посмотрят, но только в присутствии охранника и сестры, второй охранник пусть держит все кодло под прицелом.

Осмотрев, не приближаясь, дышащего на ладан боевика и поговорив с дежурным врачом и медсестрами, Штурман снова вернулся к омоновцам.

– Так, ребята! Наш пацан совсем плох… Охраняйте его, как начальство вам приказало…

Сержанты облегченно вздохнули, между тем Штурман продолжил:

– А в палате с ним будут сидеть три моих человека! Тоже будут охранять, ну, и слушать, может, что интересное в бреду расскажет.

– Так ведь… – попытался возразить омоновец, но Штурман остановил его отеческим прикосновением татуированной руки:

– Вы внешняя охрана, мои ребята внутренняя… Так мне спокойней. А с вашим начальством я договорился, если хочешь, перезвони, проверь.

Спустя два часа

Стрелки больничных часов перевалили за полночь. Трое сидящих в реанимационной палате людей Штурмана занимались привычным делом – резались в очко, тихо переговариваясь. Раненому была необходима тишина, и они старались ее не нарушать. Вдруг пациент задергался и слегка застонал. Бандиты, бросив карты, подскочили к койке, оттеснив находившуюся здесь же сестру.

– Та… та… – чуть слышно шевелил губами раненый и неожиданно произнес: – Сука… Меня… прямо в душу… – названное имя всех троих потрясло, они почти столкнулись лбами над пацаном, ловя каждый его вздох. – Сука… – еще раз произнеся известное каждому столичному бандиту погоняло, парень снова провалился в небытие.

– Ну? Слыхали? – спросил старший, квадратный татуированный уголовник Тиша.

– Может, это чистый бред?! – усомнился второй, а третий мотнул головой в знак солидарности.

– Бредит, не бредит – все едем к Штурману! Там и поговорим! – принял решение Тиша. Сестра вышла вслед за ними, она ничего не расслышала, да и не пыталась, не ее это дело.

Бандиты уже заводили мотор, когда Тиша неожиданно открыл дверцу.

– Тьфу, черт! Часы забыл! Сейчас вернусь… – скороговоркой пробормотал он и исчез в дверях больницы.

– Что за часы? – неуверенно спросил молодой боевик у своего еще более юного коллеги.

– А хрен его знает! Сам не понимаю…

– Часы забыл! – поспешно сообщил Тиша борющимся со сном омоновцам у дверей палаты и, войдя, плотно прикрыл за собой дверь.

Часы действительно лежали на тумбочке. Тиша быстро сгреб их в карман и приблизился к раненому. Тот по-прежнему был без сознания. Прижав ладонь к уху несчастного, уголовник коротко и точно ударил его в висок. Затем пощупал пульс, удовлетворенно кивнул и удалился.

– Цепочка у них порвалась, вот я их на тумбочку и положил! – объяснял Тиша, уже сидя в машине, двигающейся к резиденции Штурмана. – Часы, конечно, херовые, не «Ролекс», но память! О кенте одном… Мы с ним во Владимирской чалились…

Выехав на загородное шоссе, Тиша попросил остановится.

– Надо облегчиться! – заявил он молодым. – А то пока доедем, пузырь лопнет! И вы давайте! А то еще неизвестно, что впереди…

– И то дело! – согласились пацаны.

Все трое покинули машину. Отойдя метров на пять от обочины, Тиша незаметно достал «ПСМ» и передернул предохранитель. Как только облегчившиеся пацаны направились к машине, бандит хладнокровно, всего с двух выстрелов, прострелил им головы. Опустошив у бездыханных трупов карманы, Тиша оттащил их в лес, столкнул в небольшой овражек и забросал ветками; найдут не скоро, когда найдут, не опознают, а если опознают, есть время придумать какую-нибудь байку…

– Пацан назвал тебя! – спустя полтора часа говорил Тиша своему собеседнику.