Зона милосердия - [67]

И вдруг оркестр заиграл танго. Его сладострастные ласкающие звуки, манящие, увлекающие, уносящие ввысь, разрывающие душу от наслаждения охватили зал. Она видит как этот грузин, не отрывая от неё взгляда вдруг встаёт и пробирается между столиками. Она знает, что он идёт пригласить её на танго. Всем своим существом она рвётся к нему навстречу. Ей кажется, что он движется очень медленно. Её охватывает дрожь. Губы сами шепчут: только бы не опоздал, только бы хватило музыки… И вдруг: 0, ужас!

Прорываясь сквозь этот мираж, звучит раздражённый голос: «Теперь вы понимаете, почему мы не можем положить вашу больную?!» Ольга не сразу понимает – что это? Потом спохватывается: этот голос звучит из другой жизни, и она должна туда вернуться. Хирург страшно раздражён, почти в ярости. Ольга догадывается, что этот вопрос он задаёт повторно.

А танго ещё звучит и несколько секунд музыка и голос борются между собой. Побеждает музыка.

И Ольга – вся в её власти – смело, почти вызывающе глядя ему в глаза, произносит: «Вы помните, как в ялтинском ресторане внезапно погас свет, когда вам захотелось пригласить незнакомую девушку на танго?»

Боже мой, где же непримиримый жёсткий профессор?

Мужчина и женщина не отрываясь, молча смотрят друг другу в глаза. Время потеряло счёт. Они одни в целом мире. И сумасшедшее танго звучит теперь для двоих. Они выпали из реальности. Фантастическая чудо-птица накрыла их золотыми крылами счастья. Они вновь прежние в расцвете юности вдыхают аромат той ялтинской ночи, утопая в сладостных звуках безумного танго.

Всё более раскрываясь навстречу вернувшемуся на миг счастью, словно думая вслух, мужчина произносит: «Я проклял этот погасший свет. Целую неделю – день и ночь я искал вас в Ялте. Думал, сойду с ума». Торопясь и перебивая друг друга, они словно боялись недосказать главного.

«Мы в Ялте проездом были один день. А после того вечера я решила остаться. Брат увёз меня силой».

«Я много лет подряд специально приезжал в Ялту, надеясь на чудо, – он улыбнулся: Смешно, не правда ли? ведь я даже не знал вашего имени»…

«А мне казалось, – смело произнесла Ольга, – Вы всегда были рядом. В трудные минуты неизменно звучало танго и мелькал ваш образ. И помогало!»

Телефонный звонок дерзко и грубо ворвался в звёздную ялтинскую ночь. Мужчина быстро отключил телефон.

Но таинственная магия уже исчезла. Они вернулись в окружающий мир. Но это были совсем другие люди. Из путешествия в прошлое они вынесли великую и поразительную тайну. Огонь, так внезапно опаливший их раннюю юность, не погас. Ярким факелом каждый пронёс его по своей жизни. Он освещал путь в непроглядной ночи и согревал в зимнюю стужу. Непонятым для обоих оставалось одно: для чего Господь, разлучив их в цветущей юности, неожиданно вновь соединил, когда многое уже утрачено?

А может не всё ещё потеряно?

Через несколько дней профессор благополучно прооперировал Ольгину маму. И открыл дорогу в новую жизнь.

Находка

Смеркалось. Дмитрий Тимофеевич отложил газету и подошёл к окну. Ничего не изменилось: частыми хлопьями падал снег словно белые непрерывные нити спущенные с неба.

– Пожалуй, вечером придётся вновь подмести дорожки, – подумал он, задернул пёструю ситцевую занавеску, зажёг свет и вновь взял газету. В маленькой очень чистой комнате было тепло и, несмотря на крайнюю бедность обстановки, уютно. Уже не первый год Дмитрий Тимофеевич работает в Москве в качестве наёмного рабочего. Большую часть заработанных денег он посылает в небольшой городов; «степной части Украины, где живёт его семья – жена и трое детей. И где для него – молодого мастера на все руки, не нашлось работы, чтобы их прокормить. В минуту ужасающей нужды и полного безденежья, без малейшей надежды найти хоть какую-нибудь работу на родине, он наконец решился пойти искать её по белу-свету. И тут ему повезло. После сравнительно недолгих скитаний вдруг сверкнул луч удачи: некий бизнесмен, создавая новое предприятие, набирал рабочую команду. Так Дмитрий Тимофеевич, для всех проще – Митрич – стал гастарбайтером. Благодаря умению, ловкости, сноровке и добродушному покладистому нраву быстро прижился. Вскоре был замечен. Даже самим хозяином. Через год его взяли в дом. Прибавили денег. Жаловаться было не на что!

Работал честно, с усердием. Постепенно приобрёл статус некого мажордома. Его уважали хозяева и подчинённые. И он был доволен. Но иногда в ночные часы, когда почему-то не спалось, безумная тоска одиночества брала его за горло. Ему хотелось кричать. И тут неизбежно появлялась услужливая мечта. Она тихим ласковым голосом говорила:

– Потерпи немного, у тебя есть все возможности, потерпи, всё будет. Перед ним яркими красками рисовала его собственный дом на собственной земле недалеко от родного города, звенящие детские голоса и беспредельную Радость. И боль постепенно проходила.

Хотя он очень хорошо понимал, что до воплощения мечты ещё очень далеко.

Но начинался новый рабочий день. И жизнь шла по привычной колее.

Митрич прервал чтение и вновь взглянул в окно. Снег всё шёл. И уже не рассуждая он надел полушубок, валенки, захватил большую деревянную лопату, метлу и вышел на улицу. Безветренная тишина зимней ночи, неподвижно сгрудились сплошные слоистые тучи. В слабомерцающем свете фонарей снегопад словно замер и был до того плотно недвижным, что казался сплошным белым занавесом спущенным с неба. И кругом – никого: ни людей, ни машин, ни собак. С силой стряхнув с себя очарование сказочной ночи, Митрич принялся за дело. Лёгкими привычными движениями, работая то лопатой, то метлой очистил центральную дорогу от подъезда дома до ворот. И свернув направо, пошёл по боковой дорожке вдоль высокого забора. Скользя по пушистому снегу, вдруг лопата встретила что-то твёрдое. Небольшое движение назад, затем ещё раз с некоторым усилием вперед – и на деревянную плоскость лопаты лёг небольшой чёрный предмет. Присмотревшись, Митрич понял, что это сумка с запутанным ремнём. Сумка оказалась нетяжёлой, но плотно набитой содержимым. Распутав ремень, Митрич перекинул его через плево и продолжал работать.