Золушки в опасности - [106]

Колей зевнул, не скрывая скуки. Оглянулся на стоявшего чуть в стороне принца Йорли, старшего брата Ориданы и наследника Гаракенского престола, накануне прибывшего на коронацию. В его прошлое посещение Вишенрога они славно покуролесили, но сейчас до этого было еще далеко.

Колей украдкой вздохнул, наклонился к Бруни и прошептал:

– Сестренка, ты продолжишь меня воспитывать, став королевой? Ой, боюсь-боюсь-боюсь!

Принцессе ужасно хотелось спать, и она едва сдержала ответный зевок. Сердито покосившись на Колея, тихо ответила:

– Хуже. Я отдам тебя на воспитание матроне Мипидо.

Колей изменился в лице и прижался к жене.

– Ори, ты слышала? Тебя хотят лишить мужа!

– Ты сегодня на сцене вместо Дрюни? – послышался знакомый голос.

Редьярд, в богато отделанном мехом камзоле без всяких регалий, остановился за ними и насмешливо оглядывал младшего сына такими же, как и у него, наглыми голубыми глазами.

– Папаня! – радостно прогудел Колей. – Нам тебя не хватало!

– А мне-то вас как, – пробормотал бывший король всея Ласурии и, шагнув вперед, остановился рядом с Бруни. – По секрету тебе скажу, пороть его бесполезно, – сообщил он ей, не без удовольствия поглядывая на прямую спину старшего сына и точеную фигурку архимагистра Никорин. – Но воспитание трудом я не пробовал, так что у тебя, дочка, есть шанс сделать из него человека.

– Папаня!.. – возмутился Колей и замолчал, потому что воздух впереди начал плыть, а затем и вовсе исчез, открывая черную дыру, ведущую прямо в подземные чертоги Синих гор.

Нет, там пылали факелы злым синим пламенем, канделябры с хитро украшенными завитушками свечами блестели тусклым тяжелым золотом, посверкивали глазами в ночи самоцветы, украшающие стены, но после серого дня Ласурской столицы все это казалось самой темной из темных ночей. Однако вскоре тьму разбавило сияние. Лучи света, бившие откуда-то сбоку, концентрировались на многочисленных изображениях Драгобужского герба. Их было так много, что у ожидающих зарябило в глазах. А затем гербы дружно подпрыгнули, лязгнули и выдвинулись из портала, оказавшись доспехами королевской гвардии. Сами гвардейцы, все как на подбор коряжистые, темноволосые, широкоплечие, казались братьями-близнецами, если бы не разница в ювелирных изделиях, обильно украшающих их уши, косы и бороды.

Золотое рыло выдвинулось вперед до середины и распалось, образовывая коридор, в конце которого стоял коротышка, с красными, как пожар волосами и такого же цвета бородой – Его Величество Виньогрет Первый.

Ласурские придворные вставали на цыпочки, чтобы разглядеть низкорослого даже среди своих соотечественников гнома. Виньогрет, выдержав положенную паузу и дав толпе насладиться грозным видом своей гвардии, неторопливо пошел вперед.

Его Величество Аркей двинулся навстречу. Боевые топоры гномов взлетели вверх в знак приветствия. Им вторили мечи ласурских гвардейцев, салютующие гномам. Все происходило в тишине, нарушаемой лишь шепотками придворных да шелестом беспрерывно падающего снега.

Двое правителей самых значимых на территории Тикрея государств остановились друг против друга и синхронно поклонились. В их жестах сквозило истинное уважение. Затем последовали приличествующие ситуации слова приветствия, после чего Его Величество Аркей подвел Его Величество Виньогрета к супруге.

Бруни торопливо поклонилась – помнила, как важны церемонии для обитателей Синих гор. Подгорный король, кланяясь в ответ, сказал, ухмыляясь в рыжие усы:

– Воистину говорят, что материнство красит женщину, и я рад, что могу лицезреть вас в этот серый день цветущую, как розу весной, Ваше Высочество Брунгильда!

– Благодарю вас, Ваше Подгорное Величество, – смутилась Бруни и ляпнула, разглядывая его рыжину: – А мне по душе ваша осень!

И испуганно округлила глаза.

Виньогрет засмеялся, с удовольствием огладил окладистую бороду и ответил:

– Сочту за комплимент.

Утро перевалило за полдень, а череда гостей, прибывающих на церемонию, не иссякала. В какой-то момент Бруни ощутила, как болят груди – прибыло молоко. Это значило, что близнецы проснулись и вопят от голода где-то в глубине замка. Она растерянно заозиралась. Аркей был слишком занят церемониалом, чтобы заметить беспокойство жены, однако архимагистр Никорин, все время стоящая чуть позади него, тут же подошла к принцессе.

– Что случилось, Ваше Высочество?

– Дети… Они хотят есть… Я чувствую! – Бруни нервно скомкала плащ на груди и с отчаянием воскликнула: – Пресвятые тапочки, я не думала, что прием гостей так затянется!

– А кормилица? – удивилась Ники.

– Нет у них кормилицы, – мстительно подал голос Колей, – сестренка у меня сама самостоятельность!

Бруни почувствовала, как вспыхнули щеки.

– Уйти нельзя, – сочувственно прогудел Редьярд, – гости обидятся! Придется моим внукам немного поголодать. Ну а поорать – так это у нас семейное!

– Нет, так дело не пойдет! – решительно произнесла Ники. – Ваше Высочество, идите, кормите царственных оглоедов, я тут побуду… за вас.

– За меня? – изумилась Бруни и вдруг обнаружила, что смотрит на себя саму.

– А где Ники? – изумился Редьярд. – Ну что за привычка исчезать мгновенно?