Золушка из подземелья - [4]

Только как? Я не умею очаровывать мужчин из высшего света. Эти годы я была всего лишь игрушкой, с которой можно делать что угодно. А не светской красавицей, умеющей положить могущественного мужчину к своим ногам.

Гость отодвинул мне стул, дождался, когда я сяду, и устроился напротив. И все это молча. Я не знала, можно ли говорить, и что. Он же непринужденно сохранял молчание по своему желанию.

Так же молча он налил нам по бокалу красного вина.

— Меня зовут Корвин, — наконец произнес он, поднял бокал на уровень лица.

— Очень приятно, сэр Корвин, — улыбнулась я.

— Просто Корвин, — поправил меня он. — По крайней мере, пока мы с тобой обедаем.

— Хорошо, с… Корвин, — делать то, что говорят, я умела. Но внутри вздрогнула. Мендер… Мендер тоже с самого начала потребовал, чтобы я называла его по имени… А потом сделал меня вещью, годной только, чтобы страдать.

Но похоже, мое волнение не укрылось от глаз Корвина.

— Ты волнуешься сейчас? — цепко спросил он и положил нам обоим по ложке салата с жемчужными крабами.

Мне стало еще тревожнее. Этот человек видит меня насквозь. А когда поймет, что я из себя представляю, кем я была здесь, — тут же выгонит. И мне достанется от Мендера… Он выместит на мне свое разочарование и досаду, что сделка не состоялась…

— Да, немного, — ответила я как можно непринужденнее. И постаралась очаровательно улыбнуться. Только, подозревала, выглядело это скорее вымученно и криво.

— Постарайся не волноваться, — чуть мягче ответил Корвин. — Мы всего лишь поговорим, чтобы я мог принять окончательное решение.

«Окончательное!» — в панике подумала я. То есть он уже что-то решил? И что именно — неизвестно. Впрочем, может быть, если бы он не давал мне даже шанса, то отпустил бы сразу, без обеда?

— С радостью, Корвин, — вновь улыбнулась я. Кусок не лез в горло, но мы были на обеде, и я начала маленькими порциями есть салат — автоматически, не ощущая вкуса.

— Сколько тебе лет, Анна? — спросил Корвин. Он расправился с салатом и положил себе порцию другого.

— Двадцать два.

— Сколько лет ты… здесь? — он сделал неопределенный жест, словно обрисовывая особняк Транси, в котором я «работала». Видимо, не желал более прямо спрашивать, как давно я проститутка.

— Четыре года, — разумеется, я не сказала, что первые два из них провела под землей, будучи не проституткой, а расходным материалом для магических опытов.

— Хорошо, — кивнул Корвин. И опять посмотрел на меня прямо и остро.

— Как ты пришла к этому? — спросил он. А у меня сердце ушло вниз. Меня никак не подготовили к подобным вопросам. А ведь нельзя сказать правду! Ни ему, никому другому! Иначе Мендер меня убьет… Медленно и мучительно.

Наверное, у меня опять задрожали руки, а Корвин это заметил. На мгновение мне показалось, что его рука дернулась в мою сторону, словно он хотел накрыть мою ладонь.

— Анна, — сказал он вместо этого, — я всего лишь хочу составить о тебе мнение. Просто ответь. Но имей в виду, что я почувствую ложь.

Раздался звон — я не уронила вилку, но нечаянно «мазнула» ею по тарелке. Я не могу сказать правду. И нельзя соврать… В то, что он действительно ощутит ложь, верилось сразу.

— Мои родители погибли, когда я была подростком. Я стала жить с бабушкой. От отца отсталость много долгов, и у нас не было средств к существованию, — начала я.

Правда, чистая правда. Просто без некоторых деталей.

— Почему ты не пошла работать горничной или рассыльной? — внимательно изучая мое лицо, спросил Корвин.

— Я… у меня не было другого выхода, — ответила я, непроизвольно опустив взгляд. Только бы не расплакаться сейчас от бессилия.

…Почему не пошла работать?! Я собиралась! Я даже собиралась учиться в вечернюю смену в университете. Только вот не вышло. Судьба распорядилась совсем по-другому…

— Все это не могло бы покрыть долги… моего отца, — попробовала обосновать я.

— Понятно, — без всякой интонации ответил Корвин. Так что мне было не ясно, сочувствует он или презирает. Из его ответа я поняла лишь, что он понял мои слова.

Долго, около минуты он молчал. Вероятно, взвешивал про себя. А я перестала делать вид, что меня интересует еда, и просто ждала, что он скажет дальше. Спокойно и обреченно. Как привыкла ждать клиентов в тайной комнате, или решения Мендера, когда он собирался меня наказать.

— Скажи, Анна, — голос Корвина опять стал мягче, и я осмелилась поднять на него взгляд. Острый взгляд его голубых глаз тоже смягчился. Словно кристалл льда немного оплавился по бокам. — А тебе нравится заниматься этим?

— Нет, — искренне ответила я. Мендер хочет заключить сделку, значит, здесь я могу ответить чистую правду.

— Хорошо, — кивнул он. — Тогда послушай. Ты можешь уехать отсюда со мной. Десять лет ты будешь жить в моем доме. От тебя будет требоваться сохранять тайну о нашем контракте и… выполнять некоторые обязанности.

«Что за обязанности, скажите!» — закричала я про себя. Мне хотелось тут же спросить «какие», но подозревала, что прямым вопросом могу испортить впечатление о себе. И Мендер не одобрил бы подобного…

— Что за обязанности, поговорим позже, когда уедем отсюда, — словно угадав мои мысли, продолжил Корвин. — Не беспокойся, ты будешь жива и, вероятно, здорова. По истечению десяти лет ты получишь двести пятьдесят тысяч наверме. До этого — полное содержание и карманные расходы. Что сэкономишь, можешь отсылать бабушке.