Золушка для Бриллиантового Принца - [6]

Глава 3

Встал я довольно рано и при этом чувствовал себя абсолютно выспавшимся. Принял душ и решил немного разобраться в маминой мастерской. Если мне удастся покинуть семейный террариум, в этот дом я вряд ли вернусь и мне очень хотелось увезти с собой что-нибудь на память. «Странный человек всё-таки мой отец», ‒ думал я, перебирая и раскладывая по папкам рисунки и наброски. Он был обижен, уязвлён, но мамину шкатулку с драгоценностями Гале не отдал, хотя она не раз намекала ему на это. Спрятал в сейф и всегда делал вид, что намёков не понимает. В то, что эта шкатулка некое НЗ, мне совершенно не верилось. Да, Гале удалось женить его на себе, получилось влить в его сердце яд, но полностью вытравить воспоминания о жене… Не думаю. Слишком сильно он любил. Моей мачехе нельзя отказать в некоторых вещах: она достаточно умна, чтобы втереться в доверие к нужному человеку и убедить в том, в чём хочет; и она достаточно хитра и терпелива, чтобы выждать нужный момент и ударить точно по больному месту. Мой отец любил и ревновал Бьянку Росси, но если во время их брака небольшая доля ревности была острой приправой, то после маминой смерти стала ложкой яда, испортившей нашу жизнь. Я ведь вижу, насколько он «счастлив», став машиной для производства денег, которые с успехом тратит Гала и её семейство. Хотя должен признать, что денег хватит ещё на десяток, а может, и больше, таких же Гал.

‒ Марко, ты не спишь уже? ‒ раздался тихий голос Никки. В мансарде был лишь один недостаток ‒ она не запиралась.

‒ Я в мастерской!

‒ Ой, как здесь замечательно! Столько света, ‒ с восторгом прошептала Никки, входя в мою обитель.

‒ Ты разве здесь никогда не была? Вы же приезжали сюда каждый год? ‒ удивился я. Ну да, они приезжали, только без меня.

‒ Нет, не была. Мы всегда бывали здесь с дядей Антоном, а он настоятельно рекомендовал сюда нос не совать, ‒ вздохнула Никки, с любопытством осматривая всякие кисточки, тюбики и прочую необходимую художнику мелочёвку.

‒ Понятно. Его сейчас здесь нет, и, если хочешь, можешь приходить сюда и рисовать. Всё необходимое здесь есть. Кстати, не желаешь мне помочь?

‒ А что делать?

‒ Проверь краски, некоторые наверняка засохли или закончились. Их надо выкинуть. А я пока разберу картины у стены.

‒ А что это за папка? ‒ Никки бросила взгляд на стол, куда я отложил понравившиеся мне работы.

‒ Это я хочу забрать с собой, ‒ машинально ответил.

‒ Куда?

‒ Пока не знаю. Быть может, я останусь в Италии.

‒ Ты не собираешься возвращаться с нами? ‒ тихо спросила Никки, но я расслышал в её голосе нотки страха.

‒ Я не собираюсь возвращаться к вам, Никки. Отец решил меня отпустить в вольное плаванье, ‒ не поворачивая головы и продолжая перебирать картины, ответил ей.

‒ Я понимаю, но…

‒ Никки, я не могу быть всю жизнь мостом между тобой настоящей и миром. Пора взрослеть и брать собственную жизнь в свои руки. Ты довольно умна, достаточно красива и вполне талантлива, чтобы не пропасть. Наберись только смелости.

‒ Они же меня со свету сживут, ‒ жалобно хмыкнула Никки. ‒ У меня нет твоего характера, Марко. Это ты воюешь, а я… Мне проще сделать так, как хочет мать. Я боюсь остаться одна. Без средств к существованию, без помощи, без друзей.

‒ Деньги можно заработать, а помощи от таких родственников, какие имеются у тебя, вряд ли можно дождаться. Да и друзей в вашей с Летти тусовке попросту нет. Иногда мне кажется, что я твой единственный друг.

‒ А ты мой друг?

‒ Когда я впервые увидел тебя, маленькую девочку в кружевных пелёнках на руках моей мамы во время твоих крестин, мне захотелось иметь такую сестрёнку, ‒ усмехнулся я.

‒ Только я потом так разочаровала тебя.

‒ Есть немного, ‒ признался. ‒ Но я понимаю, что тебя просто некому было поддержать. Летти задавила своей напористостью, а Гала властностью. Ты никак не можешь понять, что ты ‒ Ника. А она…

‒ Богиня Победы, ‒ улыбнулась Никки.

‒ Вот когда сумеешь победить собственные страхи, тогда поймёшь, насколько мир прекрасен и огромен. Он не заканчивается за пределами золотой клетки, в которой предпочитают обитать твоя мать и сестра. Он безграничен для того, кто хочет найти в нём своё место, ‒ назидательно произнёс я и перевернул очередную картину в простой, но изысканной раме. ‒ О Боже!

‒ Что? ‒ испугалась Никки и огляделась с опаской по сторонам.

‒ Думал, что отец его в порыве гнева продал. Раньше портрет висел в гостиной, ‒ я аккуратно поставил картину у стены так, чтобы на него падал солнечный свет. Никки выдохнула восхищённо.

‒ Мама Бьянка! Как красиво!

‒ Не только красиво, но и очень дорого, ‒ подмигнул я ей.

‒ Почему? ‒ спросила Никки, присев перед портретом и проведя пальчиком по овалу нарисованного лица. Она любила свою крёстную и мою маму.

‒ Это работа Этторе Мериди, знаменитого и ныне покойного художника. На тот момент его звезда только восходила. Маме здесь семнадцать лет. Такая молодая.

‒ Ты хочешь его продать?

‒ Никогда! Я заберу его, раз отцу он не нужен.

‒ Марик! ‒ раздался откуда-то снизу ультразвук, заставивший скривиться не только меня, но и Никки. Наше наказание соизволило проснуться.

‒ Она когда-нибудь запомнит, что меня зовут Марко? ‒ задал я риторический вопрос.