Золотые уколы смерти - [33]

Агапов посмотрел в сторону ближнего скверика со скамеечками и вздохнул:

— Ну что ж, пойдемте покурим, раз так важно.

Закурив, оба собеседника несколько секунд молчали, потом Ирина тихо спросила:

— Ведь вы подумали, признайтесь, что фоторобот напоминает Роксану… Моветян Роксану?

Виктор Сергеевич грустно улыбнулся, выдохнул дым и утвердительно кивнул:

— Да, подумал. Но неужели это она? Что она натворила?

— Трудно пока говорить, что речь идет об одном и том же лице. Мне сейчас нужно узнать о девушке как можно больше, прежде чем что-либо подозревать и утверждать.

Агапов понимающе кивнул. Посмотрел на резвящихся возле фонтанчика детишек.

— Мы давно не виделись. Она с юности была очень способной… прирожденной рапиристкой, фанатично преданной спорту. Я развил ее до определенной высоты, потом понял, что пора передавать ее в более опытные руки. Ради еще больших достижений, тем более…

— Что «тем более», Виктор Сергеевич, не молчите, пожалуйста!

— Да это совсем к делу не относится, я вас уверяю. Так, ерунда всякая…

— А я вас уверяю, что к этому делу любая мелочь относится, может стать решающей!

Агапов опять закурил и просто добавил:

— Коротко говоря, она мне объяснилась в любви, а я… Ну куда мне было с юной девушкой при моем-то возрасте и семье? По-моему, после расставания она пережила сильную депрессию, затем целиком отдалась спорту.

Ирина смотрела на пышные кроны деревьев:

— Понятно. Первая полудетская трагическая любовь. Многих это сильно ломает. Заноза в сердце на всю жизнь…

Агапов молчал. Затем спросил:

— У вас все вопросы?

— Извините, но в связи с отсутствием Рощина только вы можете, хоть вкратце, рассказать о ее дальнейшей судьбе.

Виктор Сергеевич пожал плечами:

— Ну, в смысле спортивных успехов она оправдала мои надежды. Даже могла бы и большего добиться, если б не эта история.

— Что за история, вы в курсе?

— О ней меня просили не распространяться. Возможно, кто-то из Роксаниных бывших подруг по сборной сможет рассказать. Они лучше это знают. А меня уж простите, я и так много наговорил. Да и пора уже.

Агапов глянул на часы, попрощался и заторопился прочь по аллее.

* * *

Выслушав отчет Ирины о том, что удалось ей выяснить, Каменецкий удивленно покрутил головой:

— Вот это да! Неужели ты была права?

Воронцова хмыкнула:

— А что, капитан, самолюбие начальственное заедает, мол, какая-то стажерка разрабатывает верную версию?

Антон дернулся и вроде бы даже обиделся:

— О каком самолюбии ты говоришь? Для меня важнее всего удачное завершение этого треклятого дела. И если ты вносишь в нашу общую победу самый большой вклад — так и флаг тебе в руки.

— Красиво говоришь, Антон. Но давай решать, что делать дальше.

— Ты разве сама не знаешь?

— Знаю, но без согласования и приказов не велено…

Каменецкий махнул рукой:

— Ладно. Я лично тебе полностью доверяю, в случае чего прикрою перед Борисовым. Ты ж ведь не девочка, не первый год в сыскном деле.

— Угу. Так, значит, я могу решать более-менее самостоятельно все оперативные вопросы?

— Да. Но только ежевечерний доклад — обязателен.

— Кто ж с этим спорит?

Воронцова, как гончая собака, вышедшая на след добычи, решила «не есть, не спать», пока не доведет до логического конца первое в ее жизни официальное расследование. От этого зависели не только ее самолюбие, самооценка, но и дальнейшая карьера на новом служебном поприще. А с ее характером это был немаловажный фактор.

Ирина попросила Дроздова выяснить по картотеке, не имеется ли чего там в отношении Роксаны Моветян, 1972 года рождения, жительницы Москвы. Заодно выяснить ее домашний адрес, возможно, нынешнее место работы.

Сама же она снова отправилась утром следующего дня в федерацию фехтования, где после некоторых усилий ей удалось получить адреса нескольких членов женской сборной страны.

Повезло Ирине в том, что сборная не была в отъезде, наоборот, девушки отдыхали после трудного чемпионата континента.

Первые две спортсменки, которых Воронцова разыскала, почему-то наотрез отказались говорить с ней о Роксане. Дескать, она им в душу плюнула и нечего вообще ее вспоминать. А уж если так необходимо, встречайтесь с ее когда-то лучшей подругой Анжелой Лебедевой, вот она-то с удовольствием Роксанке косточки перемоет…

Дома Анжелы не оказалось. Родители сказали, что дочь отдыхает в подмосковном пансионате «Золотой дождь», километрах в сорока от столицы.

Когда же наконец Ирина доехала на перекладных до пансионата, уже смеркалось.

«Хорошо хоть догадалась перед выездом из города позвонить Антону и доложить обстановку. Волноваться не будут, куда это я запропастилась», — думала Воронцова, шагая по гравийной дорожке к ярко освещенному четырехэтажному корпусу, окруженному по периметру аккуратными елочками.

Анжелику Лебедеву она разыскала в спортзале, конечно же, где та азартно резалась с каким-то юношей в настольный теннис.

Явно недовольная тем, что ее отвлекает от такого чудного времяпрепровождения какая-то дама для каких-то непонятных разговоров, Анжела холодно сказала:

— Не могли бы вы часок посидеть в холле перед телевизором? Видите, у меня увлекательная игра.

— Я бы с удовольствием, Анжелика. Но мне еще надо возвращаться в Москву, а уже поздно. Тем более дело у меня срочное и касается судьбы вашей подруги Роксаны Моветян…