Золотые слезы - [22]

— С такими, как мы с вами, дон Луис, — ответил тот с усмешкой. — Надеюсь, вы понимаете, о чем я говорю? Предложите мне выйти из экипажа первым, и я вежливо откажусь, уступив эту честь вам. Ни один из нас не захочет повернуться к другому спиной, не так ли?

— Я рад, что мы хорошо понимаем друг друга, — немного подумав, произнес дон Луис. — Теперь все предельно ясно, и никакого непонимания в критической ситуации возникнуть не должно.

Джэми сжалась в комок и втиснулась в самый угол сиденья, не спуская настороженного взгляда с испанца. Странный диалог между мужчинами оборвался, и в экипаже повисло напряженное молчание. Дон Луис разглядывал О'Флиннов и задумчиво теребил кончик уса, мучительно выбирая тему для разговора.

— В некотором смысле все поместья здешних землевладельцев связаны между собой вне зависимости от того, как далеко они расположены друг от друга. Всех нас соединяют либо дружеские, либо родственные узы. Между нами нет тайн, мы можем полностью доверять и рассчитывать друг на друга. Таким образом, пришлый человек с легкостью может быть введен в заблуждение относительно того, как далеко распространяются владения любого из нас. Дон Андрес, к примеру, знает обо всем, что происходит в Калифорнии в целом, от Сьерра-Невады до океана. Вы меня понимаете?

— Нет, — резко отозвался Брендан. — Нельзя ли выразиться попроще, дон Луис?

— Отчего же, можно, — насмешливо хмыкнул испанец. — Если кто-нибудь захочет тайно сбежать из поместья дона Андреса, то, по сути дела, окажется на земле одного из его, родственников или друзей. В этой стране ему не удастся укрыться.

— Спасибо за предупреждение, хотя беспокоиться вам не о чем. Мы с Марой не намерены покидать этот райский уголок, не получив честно заработанное золото, — с улыбкой заверил Брендан. Он высунулся в окно экипажа и, прищурившись, огляделся. Высокие холмы с крутыми безлесными склонами со всех сторон окружали долину, словно немые стражи, готовые дать отпор непрошеному гостю. Узкий проход между ними, по которому вилась дорога, при необходимости могли перекрыть два вооруженных человека. Таких сил было бы достаточно, чтобы превратить ранчо в ловушку и исключить возможность побега. Брендан вдруг отчетливо понял положение, в котором они оказались, и в душе его зародились справедливые опасения.

Дон Луис стукнул в потолок кулаком, и экипаж тут же остановился. Испанец кивнул на прощание и выбрался наружу. Через минуту О'Флинны увидели его верхом на крапчатой кобыле, которую слуга вел в поводу в те редкие моменты, когда хозяин присоединялся к своим гостям и ехал с ними в экипаже.

— Наглый выскочка! — сквозь зубы процедил Брендан, отворачиваясь от столба пыли, поднятого промчавшимся испанцем.

— Я приятно удивлена, что он считает нужным время от времени посещать нас. Хотя не исключено, что дон Луис просто опасается, как бы мы не свихнулись в дороге от скуки в этом тесном и душном экипаже или, чего доброго, не вздумали плести коварные интриги против него, — улыбнулась Mapa.

— Он хотел нас запугать. Что ж, у него будет время убедиться, что с О'Флиннами такие штуки не проходят.

Mapa задумчиво глядела вслед дону Луису, ускакавшему далеко вперед, и размышляла о том, прав ли Брендан, недооценивая противника. Испанец пустил лошадь крупной рысью, держась на ней так непринужденно и уверенно, будто родился и вырос в седле. Он изменился до неузнаваемости с тех пор, как они сошли на берег с корабля. Европейский стиль одежды и салонные манеры слетели с него, как ненужная шелуха, ушли в небытие черный длиннополый сюртук, узкие твидовые брюки, высокий шелковый цилиндр и галстук. Теперь на нем были короткий зеленый жакет с золотым шитьем и голубой шелковый жилет, а талию перетягивал алый кушак. Черные брюки из плотного сукна сидели в обтяжку от бедра до колена, и лишь к икре штанина расширялась, обнажая белоснежный край тонких кальсон. Высокие ботинки из оленьей кожи и широкополая шляпа сомбреро с золотым позументом дополняли его костюм.

Однако более всего внимание Мары привлекло седло, под которым шла его лошадь. По сравнению с легкими и изящными английскими седлами оно казалось невероятно тяжелым и громоздким. Толстая тисненая кожа, деревянная дуга и такие же стремена придавали ему массивности.

Колоритный силуэт дона Луиса растаял далеко впереди экипажа, но Mapa продолжала смотреть в окно и тяжело вздыхала временами. С одной стороны, с облегчением, поскольку приближался конец пути, а с другой — испытывая мрачные предчувствия по поводу нового витка своей судьбы.

Ее утешало хотя бы то, что Брендан снова воспрянул духом и, закусив удила, как необъезженный конь, бросился навстречу новым приключениям. Этот перелом наступил сразу же, как только они высадились на берег в Сан-Франциско. Оказавшись на его улицах, Брендан погрузился в атмосферу лихорадочного возбуждения и безумия, которой дышал город авантюристов и охотников за золотом. Он вдохнул этот воздух, зараженный жаждой богатства, и в глазах его снова вспыхнул огонек. Громкий смех и разговоры о несметных сокровищах, смешавшиеся с обрывками музыки и песен, доносившимися из призывно распахнутых настежь дверей таверен с аляповатыми вывесками, заставили его кровь быстрее бежать по жилам. Брендан провожал страстным взглядом игорные дома, попадавшиеся им на пути, пока они ехали по городу в экипаже, колеса которого по самую ось проваливались в жидкую грязь. И в этот момент ему было не важно, что Мекка золотоискателей похожа скорее на непроходимую трясину, а не на европейскую столицу. Поскольку Сан-Франциско представлял собой перевалочный пункт для людей, стремившихся поскорее добраться до Сьерра-Невады, они относились к нему не как к городу, а как к большой помойке. Именно поэтому ненужные вещи просто выбрасывались на улицы, превращая их в труднопроходимые дебри. Проржавевшие кастрюли, чугунные жаровни, ящики с протухшей провизией, тряпье и прочий мусор зачастую образовывали баррикады прямо на проезжей части.