Золотые розы - [7]

Безразличная и к любопытным, и к сочувствующим взглядам, она заставила себя подойти ближе к усопшему и дотронуться до ледяных рук, аккуратно сложенных на груди. Ощущение могильного холода заставило ее отшатнуться, но усилием воли она вновь подошла к гробу.

Глаза усопшего были закрыты, чтобы никогда уже не открыться. Осознав это, Эмбер едва устояла на ногах и вынуждена была ухватиться за край гроба. Она боялась, что обморок перейдет в горячку, и она пропустит похороны, а потому изо всех сил старалась держаться. Она знала, что должна теперь быть вдвойне сильной, потому что осталась совсем одна. Впрочем, разве она не была одна всю свою жизнь, вдруг подумала Эмбер и испугалась этой мысли.

Наклонившись, она собралась с силами и поцеловала мертвые губы. Это было все равно что коснуться губ мраморной статуи.

«Здравствуй, дорогой отец! – подумала она. – И прощай навсегда!»

Глава 2

Эмбер свернулась клубочком, безразлично глядя перед собой. Кто-то сказал ей, что отныне это будет ее комната, но она не могла вспомнить, кто именно. Ее комната? В этом доме ничего не принадлежало ей.

Отсутствующий взгляд Эмбер скользнул сначала по изящному столику вишневого дерева, потом по вместительному гардеробу, где, как она знала, была развешана ее одежда. В углу, возле трехстворчатой ширмы для переодевания, стоял сундук, теперь уже пустой. Ширма была красивая, с искусно вышитым павлином, красивы были и двойные двери с расписным стеклом, завешанные тяжелыми бархатными гардинами цвета темного бургунди. Возможно, за ними находился балкон, вид с которого был не менее красив, чем все то, что было собрано в этом доме. Но Эмбер даже не подумала подойти и заглянуть за гардины. Ей было все равно. Она сама себе казалась пойманной в невидимую паутину, не в силах шевельнуться, не в силах даже думать в этой сумеречной комнате.

Она помнила, как Валдис в конце концов заставил ее оторваться от гроба отца, подняв на руки вопреки ее исступленным протестующим рыданиям. Ну да… это он и принес ее в эту комнату. Ни тогда, ни на другой день во время похорон он не выказал не только сочувствия к ней, но и вообще никаких эмоций.

Когда же все это случилось? Наверное, довольно давно, потому что Эмбер смутно помнила молодую мексиканку, которая время от времени появлялась в комнате с подносом еды и упрашивала ее съесть что-нибудь. Есть Эмбер не могла, зато почти все время спала, находя в этом спасение от своей постоянной подавленности.

Но сейчас она никак не могла уснуть. Эмбер старалась усыпить себя всеми известными ей способами, но тщетно. Она потеряла единственное средство забвения.

Наконец, бедняга повернулась на спину и уставилась на белый кружевной полог кровати. Она была укрыта светлым атласным покрывалом. Медленно отвернув его, Эмбер обнаружила, что лежит на нераскрытой постели прямо в черном траурном платье, в котором была на похоронах. Сколько же дней она не переодевалась, сколько дней вообще не сознавала, что делает?

Похороны. К горлу Эмбер подкатил комок, стоило только вспомнить, как она стояла, глядя на свежевырытую могилу – страшные врата вечности. Она помнила и гроб, стоявший на холмике черной земли. Скоро в этой могиле будет не только ее отец, но и все надежды, вся любовь, которая могла расцвести между ним и ею, все наконец-то обретенное счастливое будущее. Эмбер казалось, что пасть могилы разверзается все больше, как будто в нетерпении поскорее все это поглотить…

…Звук открывающейся двери заставил ее вздрогнуть. Она поспешно подтянула край покрывала к самому подбородку и откинулась на подушки, мгновенно покрывшись испариной от непривычного усилия. Все та же молодая мексиканка подошла к постели и бесшумно поставила поднос с едой на столик у изголовья.

– Наконец-то вы проснулись! – воскликнула она, заметив, что Эмбер наблюдает за ней.

Она заторопилась раздвинуть гардины. Веселый солнечный свет хлынул в комнату, заставив Эмбер зажмуриться.

– Надеюсь, сегодня вы чувствуете себя лучше? Вы слишком много спали и совсем ничего не ели. Должно быть, вы совсем без сил.

На Эмбер смотрели большие темные глаза, в которых впервые со дня приезда на асиенду она увидела подлинное сочувствие. Девушка была прехорошенькая, хотя и слишком робкая на вид, а застенчивая улыбка еще больше красила ее.

– Это верно, я чувствую слабость… и такой голод, словно не ела целую неделю. Можно узнать, как долго я спала? И кто вы такая?

– Меня зовут Долита, – ответила девушка, при этом взбивая одну за другой пышные подушки в кружевных наволочках. – Вы спали около четырех суток.

– Неудивительно, что я буквально умираю с голоду, – воскликнула Эмбер.

Долита тотчас поставила ей на колени поднос с едой. У Эмбер слюнки потекли при виде громадной сочной отбивной, яичницы и горки картофеля, поджаренного ломтиками до хрустящей корочки. Вместо хлеба были горячие коричневые рулетики, источающие масло, а на десерт – целая вазочка апельсиновых долек.

– Пойду принесу горячей воды, – сказала Долита, направляясь к двери. – После завтрака вам, конечно, захочется принять ванну и переодеться. Еще вам не помешает прогуляться по свежему воздуху.