Золотые купола - [56]

– Не надо возвращаться, сначала позаботимся о твоём друге, а потом и обо мне подумаем.

Энелонок с благодарностью посмотрел на мышонка. Дорога каждая секунда. Кляк повернул рычаг скорости до упора. Шаролёт преодолел сверхсветовой барьер скорости. Теперь они летели быстрее света.

– Что могло случиться с Дино? – спросил мышонок, стараясь как-то отвлечь себя от пугающих мыслей о предстоящем.

– Ума не приложу, – отвечал Кляк, – на той планете, где живёт Дино, с ним ничего не может произойти. Это-то меня больше всего и беспокоит… – Кляк немного помолчал в задумчивости и заговорил вновь: – Это на других двух неспокойно, никак не на ней… – он обратил внимание, что мышонок что-то недопонимает.

– Сколько планет динозавров? – спросил мышонок.

– Вообще, планет динозавров три. Они перемещаются в космосе, удерживаясь на орбитах друг друга. Вот, скажем, как Луна на орбите Земли всегда рядом, так и они. В отличие от Земли и Луны они совершенно одинакового размера.

Мышонок беспокойно ёрзал, сидя на приборной доске возле рычага скорости. Он намеренно сидел спиной к «туда», куда летит на свой страх и риск. Как только он видел надвигающийся на него космос, так ему становилось не по себе. Помимо этого ему всё-таки хотелось узнать об этих планетах побольше.

– Чем они отличаются? – спросил он.

Динозавры разные живут, – отвечал Кляк, – на одной из них живут только кровожадные. Кто сильнее, ест слабого. Ест до тех пор, пока не придёт кто-то сильнее его и не съест его же самого. Так и живут… на съедение друг другу. В общем, ел, ел, а потом и сам съелся.

– Жуть, – поморщился мышонок.

– На второй, – продолжал Кляк, – живут другие динозавры, у них всё по-другому. Уж слишком они любопытные уродились, всюду свой нос суют, а себя считают самыми умными во всём космосе. Всю планету в поисках тайн и загадок раскопали, шахты да карьеры вокруг. Фабрик и заводов видимо, не видимо. Трубы дымят так, что и дышать-то уже нечем. Всё в природе нарушили, не выдерживает она, и теперь то смерч, то ураган, то цунами, то наводнение, то землетрясение, а то и засуху на них пошлёт. Учит их уму разуму своими методами, а им всё нипочем. Одно своё гнут. Загадки перед собой себе на голову ставят – почему это вдруг природа меняться стала? Природа всё равно умнее их, хозяев да командиров над собой не любит.

– А третья? – спрашивал мышонок.

– А тре-е-тья, – протянул Кляк, – третья – другое дело, на неё мы сейчас и летим, там всё сам увидишь. Она к своим динозаврам, как к детям малым относится. И они её как родную мать любят. В карьерах да шахтах не копаются. Трубами заводскими воздух не портят. Дышится на ней легко и свободно. Живут на ней динозавры в точности, как вы на своей поляне – в любви и согласии.

Мышонком овладела глубокая гордость за свою планету и землян в целом, и в первую очередь – за себя, ненаглядного.

– Самое грозное, что бывает на этой планете, – продолжал Кляк, – так это если гроза, и та только в радость – свежести придаст, помоет деревья и опять мир да лад. Красота на той планете после дождя, маленькие летучие динозаврики – калбриусы – на деревьях соловьиной трелью заливаются. Освежившись, деревья голубой листвой сверкают… Красота! – умилялся Энелонок.

– Что они едят на планете? – не унимал своего любопытства мышонок. Какой там страшный надвигающийся космос впереди – он про него и вовсе забыл, когда Энелонок такие истории рассказывает! – Для существования всё равно ведь нужно добывать необходимое.

– Динозавры обходятся самым необходимым, – отвечал Кляк, – тепло, пища на земле растёт, их природа благодарит, как ребёнку малому – послаще да повкусней плодородит. Как сговорились они промеж собой – друге о друг заботятся и живут ладно. Большего-то ведь и не нужно.

– Если она так бережёт своих обитателей, то что же могло произойти с Дино? – недоумевал мышонок.

– Это и беспокоит, – соглашался с ним Кляк.

Осмотрев приборы, Энелонок убедился, что все приборы космического корабля работают в рабочем режиме без отклонений, после чего переключил шаролёт на автоматическое пилотирование и произнёс:

– Теперь спать. В перелётах нужно спать. Завтра будет нужна свежая голова. День выдастся трудным.

Кляк достал мышонку подушку, на которой тот мог поместиться целиком и покрепче, с удобством выспаться. Сам поудобнее устроился в кресле пилота и спросил:

– Ты сны будешь смотреть или так поспишь?

– Я сны посмотрю, – попросил мышонок.

– Хорошо, – согласился Кляк.

Он нажал кнопку снов, затем – кнопку искусственного усыпления, заиграла тихая приятная мелодия, по шаролёту расстелился сладкий аромат, на плечи нагрузилась истома, и оба астронавта погрузились в глубокий искусственный сон, обеспеченный снами…

…Сладко мышонок уснул, крепко… И снился ему сон: …Бежит он от страшного, огромного динозавра, со всех своих задних ног улепётывает, только пятки сверкают. Лес тёмный вокруг… Бурелом… Солнца не видно… Бежит, где поверх корней толстых выступающих перескочит, там, где можно, под ними юркнет. Позади, динозавр… Следом… С трёхэтажный дом величиной. Зубами клацает, словно ковш экскаватора. Вот-вот нагонит. Нашёл слабее себя и рад от головы до хвоста, что обед скоро. Не выбирая дороги, напролом, сквозь бурелом ломится. Деревья с корнем выламывает, просеку чистую за собой оставляет. Стволы деревьев как перья в разные стороны разлетаются. Того и гляди – вот-вот мышонка ухватит и съест. Тут лес кончился. И оказался мышонок на берегу океана. А здесь дело не лучше. С океана гул страшенный, волна огромная, с двадцатиэтажный дом величиной, прямо на него несется. «Цунами», – догадался мышонок. Полнеба собой закрыла. Бежать некуда. Слева – карьер глубоченный, яма, дна не видать. Справа – забор, завод трубами дымит. Под ногами земля трясётся землетрясением. Спереди волна гулом гудит. Сзади динозавр, ошалелый с голоду, бурелом ломает. Ужас!!! Метался так мышонок между волной и динозавром, то к яме, то к забору – убежище искал, пока не проснулся…! первая мысль его камнем с сердца свалилась: «Слава Богу, что это был только сон!»