Золотые коронки - [15]
И он, майор Ефременко, должен был уберечь тайну подготовки наступления от глаз противника и от своего личного врага, умного, старого, коварного, с которым он ведет непрерывную борьбу. Он никогда не видел его, но думал о нем чаще, чем о жене и детях, эвакуированных из блокированного Ленинграда в глухую уральскую деревушку.
И этим тихим августовским утром майор думал о нем, о полковнике фон Крейце. Майор ходил мимо стола, где лежал вскрытый пакет. Ему привезли этот пакет вчера вечером. Отправленная с участка Н-ской армии радиограмма была перехвачена фронтовой контрольно-слежечной радиостанцией и с большим трудом расшифрована. Это был явный успех полковника фон Крейца и столь же явный промах его, майора Ефременко.
В десяти словах шифровки скрывалась страшная угроза. Майор читал их своему помощнику капитану Сотникову вслух, точно пробуя на вкус каждое из этих слов, наполненных тайным смыслом: «Р2 здесь ждите важные сведения радиоданные номер три подпись РМ».
— Итак, капитан, — сказал он Сотникову. — Анализируем. Что значит «Р2 здесь»?
— Раньше Р2 не было, а теперь есть, — присаживаясь, ответил капитан. — Иначе зачем об этом сообщать!
— Логично. Это лицо несомненно прибыло. Второй вопрос: зачем?
— Видимо, Р2 располагает этими важными сведениями, Николай Артемьевич, — сказал капитан. — Иначе и без него РМ мог передать их, ведь эту шифровку он передал.
— По логике выходит так, — задумчиво проговорил майор. — Но жизнь редко укладывается в рамки логики. Третий вопрос: кто может иметь важные сведения — случайный наблюдатель или человек, в руках которого все карты?
На этот вопрос был лишь один ответ. Но он не облегчал, а затруднял решение. Оба офицера долго обдумывали положение. Анализ этой задачи с одними неизвестными был неутешителен. Как в алгебраическом уравнении, под неизвестные Р2 и РМ можно было подставить любые значения, любые фигуры.
Майор не сомневался только в одном: шифровка была адресована начальнику абвера. Но как лишить полковника фон Крейца обещанной ему второй радиограммы? Нужно раскрыть тайну первого или последнего слова. Кто эти Р2 и РМ?
Наиболее уязвимая сторона агентурной разведки — передача донесений. Но при современной насыщенности войск радиостанциями в эфире на всех волнах тысячи морзянок перебивают друг друга. Как же уловить агентов фон Крейца на неизвестной волне, в неизвестный день и час? Ведь для передачи не очень большого текста опытному радисту требуется всего три, пять, ну, десять минут!
Майор принял возможные меры. Его люди уже получили приказ наблюдать за полковыми и дивизионными рациями. В час ночи капитан Сотников выехал на «виллисе» по подразделениям, чтобы ознакомиться со всеми новыми радистами. Однако все это не успокоило майора. На участке Н-ской армии у агентов фон Крейца могли быть сотни возможностей…
Рапорт помощника майор одобрил. Было необходимо и разумно усилить контроль за недавно прибывшими радисткой штаба гвардейской бригады и радистом дивизионной разведки стрелковой дивизии. Но это опять-таки не проясняло положения. Нужно было думать и искать, поэтому майор сказал помощнику:
— Даю вам три часа на отдых — и за работу.
Деловой разговор был окончен. Капитан смущенно сказал:
— Вечером кино, Николай Артемьевич, около памятника. Говорят, «Актриса», но точно неизвестно.
Майор засмеялся. Он знал причину смущения помощника. Кино было страстью Сотникова, мечтавшего после войны вернуться к своей профессии художника-декоратора. Ради кино капитан менял с товарищами одно вечернее дежурство на два ночных. Кроме того, у капитана было не так много времени для встреч с маленькой смуглянкой в форме сержанта, которую звали Маринкой и которая была радисткой на РАФе. А что может быть лучше для свидания, чем проводы после кино?
Правда, майору не по душе была Маринка. Превыше всего он ценил в женщинах постоянство и верность. А легкомысленная Маринка крутила голову не только Сотникову, но и лейтенанту Турушину из армейской газеты. Майор про себя называл Маринку вертихвосткой и надеялся, что Сотников раньше или позже поймет это. Но лишать капитана кино было бы нехорошо, и он сказал уклончиво:
— Ладно, Петя, посмотрим эту «Актрису», если ничего не случится. Давай иди завтракать и спать.
На сельской площади, возле деревянного обелиска героям гражданской войны, бомбы обезобразили каменный склад и магазин сельпо: ни одной рамы не уцелело в огромных окнах, в стенах зияли большие отверстия, штукатурка обвалилась. Но толевая крыша над половиной здания каким-то чудом сохранилась.
Армейский ДКА использовал это здание как зрительный зал. Конечно, на концертах ансамбля песни и пляски и во время кино зрители должны были стоять, но это считалось в порядке вещей. В такие вечера в импровизированном зале собирались офицеры штаба, красноармейцы, чинными группами приходили принаряженные сельские женщины.
Ефременко и Сотников чуть не опоздали к началу сеанса. Они собрались идти, когда старший лейтенант Белов доложил, что к майору просится ездовой комендантской роты Шрамов.
— Шрамов? — переспросил майор. — Не помню такой фамилии. Пусть зайдет.
