Золотой ястреб - [30]

Он протянул руку и помог ей спуститься, потом на мгновенье задержался, вглядываясь в ее лицо. Он шагнул ей навстречу, быстро и целеустремленно, но остановился на полуслове, не успев ничего сказать. Его остановили ее глаза. Они были ясными, как морская вода, но горели дьявольским огнем. Что бы ты не собирался делать, предупреждали они, я наготове и слежу за каждым твоим движением.

— Я изменила свой наряд не ради вас, — резко сказала Роза, — потому что у нас нет времени для шуток. Я все еще могу одеваться, как женщина, но на самом деле как женщина, я умерла много лет назад.

Кит взял ее за руку и повел в свою каюту.

— Я сомневаюсь в этом, — сказал он, — потому что вы еще не умерли.

— Я живу только ради одного, — сказала Роза. — Я должна встретить Луиса дель Торо, гранда Испании, убить его и омочить в его крови мои ноги.

Кит налил два бокала вина, захваченного этим утром.

— Я разделяю это чувство, — мрачно сказал он, — и, возможно, желаю этого сильнее, чем вы.

Он вынул нож и отрезал грудку прокопченной птицы.

— Вероятно, это какое-то ничтожное дело, — спокойно сказала Роза. — Обычные счеты между мужчинами. Лишь немного спорта… Какое это имеет значение по сравнению с жизнью моей сестры? Или с тем, что я должна была через месяц выйти замуж? Я — которая теперь никогда не выйдет замуж.

— Я не согласен, — возразил Кит. — Разве ваш жених такой плохой человек, что мог отвергнуть вас, если все это произошло помимо вашей воли?

— Нет, но у меня тоже есть гордость. Я не могу вернуться к нему обесчещенной, — она посмотрела на Кита, и в ее глазах была жестокая ясность. — К нему или к любому другому мужчине, — добавила она.

— Я вижу, — спокойно ответил Кит.

Роза подняла бокал с рубиновым вином. Последний солнечный луч проник в каюту и окрасил ее длинные изящные пальцы в кроваво-красный цвет.

— Вы сказали, — задумчиво сказала она, — что разделяете мои чувства к дель Торо. Почему, Кит?

— Моя мать, — сказал он, и его голос стал хриплым, — умерла под пытками — по его приказу.

У Розы перехватило дыхание, ее глаза расширились и, казалось, заняли все лицо.

Потом она заговорила и ее голос перешел на шепот.

— Я рада, что не убила вас, — сказала она.

— И я тоже, — сказал он, улыбнувшись. — Мертвый, я бы ничего не смог сделать для вас. Живой, возможно, я смогу вернуть вам счастье.

— Я никогда больше не буду счастлива, — обреченно сказала она.

— Так можно думать только в море, когда вы постоянно окружены грубыми мужчинами, которые знают только, как управлять кораблем и драться — и ничего больше. Но в собственном доме, с человеком, который любит вас, с вашим мужем…

— С вами? — огрызнулась она.

— Да, со мной.

Роза пристально посмотрела на него, пытливо изучая его лицо.

— Я полагаю, вы любите меня? — насмешливо спросила она. — А разве вы можете любить? Вы — мужчина, а мужчины ничего не знают о любви. Похоть — да, удовлетворение своих грубых желаний — да, но любовь… — она откинула назад голову и улыбнулась горькой улыбкой. — Выйти за вас замуж? А когда я постарею и растолстею, вы отправитесь в соседнюю деревню развлекаться с молоденькими девушками? — она наклонилась к нему. — Скажите мне, Кит, будете ли вы также стремиться сделать меня своей женой, если я буду настаивать на отдельных комнатах и противиться близости между нами? Женитесь ли вы тогда ради удовольствия побыть в моем обществе или ради моего музыкального голоса? Вы сделаете это?

Кит опустил глаза, и на его лице отразилось неподдельное горе.

Веселый смех Розы разнесся по крошечной каюте. Она обошла вокруг стола, и ее пальцы дотронулись до шрама от плети на лице Кита.

— Я много раз делала вам больно, — сказала она, — и прошу прощенья, потому что иногда вы бываете непохожим на остальных.

Он поднялся, долго смотрел на нее, а потом очень нежно притянул ее к себе. Он почувствовал, как напряглось ее тело, а потом она резко повернула голову, уклоняясь от его поцелуя. Он освободил ее, взял ее лицо обеими руками и поглядел ей в глаза.

— Ты не сможешь вечно прятаться от жизни, — сказал он, — или причислять меня к тем, кто думает только о собственных удовольствиях. Ты создана для меня, не на один день, а как часть моей души. Я должен разрушить ту стену, которую ты воздвигала вокруг своего сердца, чтобы ты могла снова жить — как должна жить женщина.

Он нагнулся и нашел ее губы. Они были горячими и мягкими, но абсолютно бесчувственными — никакого отклика. Ее холодность сводила его с ума. Его руки скользнули вниз и обняли ее за талию. Он так крепко обнял ее, как будто хотел раздавить, и пылко прильнул к ее губам, и не отпускал до тех пор, пока не почувствовал ответное трепетание. Ее губы все больше и больше открывались ему навстречу, ее руки медленно поднимались вверх по его рукаву, до тех пор, пока пальцы не добрались до тяжелой массы его волос.

Он почувствовал, как ее губы обмякли. Не выпуская ее из своих объятий, он подхватил ее на руки и положил на кушетку.

— Нет, — прошептала она; ее голос был низким и напряженным. — Не делай этого!

Но он опустился рядом с ней и остановил ее протесты очередным поцелуем. Он целовал ее до тех пор, пока она не затрепетала в его объятиях. Потом Кит отстранился, а она смотрела на него своими зелеными, как изумруды, и глубокими, как тропическое море, глазами.