Золотой водопад - [57]

А сынок Митенька как сквозь землю провалился, нигде не могли его найти ни живого, ни мертвого. И вот сейчас сидит он рядом с матерью, в окружении родни, здоровый и невредимый, пьет чай с малиновым вареньем, слушает сбивчивый рассказ Саввы Елизарьевича и смотрит на мать ласковым, нежным взглядом. А бабушка Авдотья, для которой время, казалось, остановилось после гибели единственного сына, снова ожила и тихо повторяет одну и ту же фразу: «Митенька, сынок, вернулся».

Удивительное превращение Кости Голубева в Дмитрия Дремова — правнука первооткрывателя легендарного клада — заставило его задуматься.

«Родословная у меня вроде подходящая: прадед беглый каторжник, дед — красный партизан, отец — первый на селе комсомолец. Каждый из них оставил память о себе на земле, прославил свое имя. Чем же я, которому Советская власть дала все, от первого куска хлеба до аспирантского звания, отблагодарю ее за каждодневную заботу? Почему во мне не бунтует дух предков? — подзадоривал себя Дмитрий. О чем бы он ни думал, мысль его неизменно возвращалась к золотому водопаду. — Бабушка Авдотья хоть и слаба умом и памятью, но тоже подтверждает, что прадед оставил чертеж, по которому можно найти месторождение золота. Спрятан он был в иконе Николы-чудотворца. Но Никола такое чудо надо мной вытворил, что перед другими стыдно. Кажется, и задача несложная — уравнение с одним неизвестным. А попробуй найди это неизвестное. Решение только одно: чертеж достался деду Дмитрию. Вспомни, как его искали дедовы братья, когда собирались с Голиковым в Тургу. А нашли черта рыжего».

Дмитрий вспомнил о партизанском окопе, последнем пристанище деда.

«Нет! Нет! Не мог дед навсегда похоронить тайну золота. До последнего дня своей жизни он хранил ее, веря, что его потомки продолжат поиски. Только земле он мог доверить завещание отца. Надо искать чертеж там, где нашел свою смерть героический дед. И как только раньше никому в голову не пришла такая мысль? Да! Ведь в Убугуне никто в «дремовский клад» не верит.

СТРАННОЕ ДЕЛО…

Промедли одно мгновение или промахнись профессор Котов — и жизнь геолога Головина окончилась бы бесславно: разъяренный медведь беспощаден.

— Итак, на чем мы остановились? — спокойно, словно возвратясь после перерыва в аудиторию для продолжения лекции, спросил Максим Харитонович Головина.

Григорий Петрович недоуменно взглянул на профессора. Только что ему, Головину, грозила смертельная опасность, от которой удалось избавиться почти чудом. И как после этого можно говорить с таким вызывающим спокойствием? Что это — выдержка или старческое чудачество? Мелкая дрожь пробежала по телу геолога, расслабленные ноги подкосились, он неловко опустился на взрыхленную лапами медведя землю, рядом с его неподвижной тушей.

— Как только соберемся все вместе, решим, что делать дальше. Поиски надо форсировать, — продолжил Максим Харитонович, присаживаясь на корточки рядом со своим безмолвным собеседником.

— Э, да вы, батенька, не в себе, — словно только что заметив состояние Головина, сочувственно заметил профессор. — Ну ничего. Тайга ко всему приучит.

По совести сказать, встреча с медведем-рыболовом перепугала руководителя экспедиции еще больше, чем пострадавшего геолога. Однако профессору хотелось подбодрить неудачливого коллегу, сделать вид, что такие происшествия для геологов обыденны.

— Дайте мне прийти в себя, — взмолился Головин. — Сейчас не до споров…

Когда Семен Сумкин привел Котова, и Головина к месту старых разработок, опытные геологи сразу разочаровали умиравших от нетерпения и неведения студентов.

— Открытие Сашка интересно, — высказал профессор свое заключение после первого осмотра брошенных приисков, — но это не то, что нам нужно. Налицо следы, оставленные одной из многочисленных партий, проводивших поиск задолго до нас. Возможно, что это работа Голикова и Шмидта… Если это так, то район наших действий суживается, и мы почти у цели. В этом случае я еще раз буду настаивать на изменении метода поисков. Григорий Петрович, какие будут ваши предложения? — спросил профессор.

— Вы правы, профессор, нам нужно точно установить принадлежность разработок. В первую очередь исследуем все, что нас окружает, а дальнейшее решим в зависимости от результатов.

В тот же день табор перенесли на место прииска и всей экспедицией принялись за изучение окрестности. Работали дотемна. Через несколько суток Максим Харитонович с грустью отмечал, что с каждым днем поиски сокращаются на три-четыре минуты: дни становились короче.

Григорий Петрович с Сашко брали пробы грунта по ручью и в его песчаных берегах, копали приисковые ямы, промывали бесчисленные груды песка. Семен и Игорь осматривали ближние таежки, взбирались на крутые гольцы, искали новые приметы посещения этих мест людьми. Максим Харитонович поочередно присоединялся то к той, то к другой группе. Вечерами, собираясь за ужином у костра, ели молча, сосредоточенно, вглядываясь в темный таежный океан, в головни, шипящие от воды, льющейся на них через край котелка, избегая встречаться взглядами друг с другом. Угнетала не усталость, а неудачи.