Золотой водопад - [40]
Статья, излагавшая подробности о безуспешных поисках клада во все времена, заканчивалась бодро и интригующе: «И все-гаки «дремовский клад» существует!»
Часть третья
ПОИСКИ
«ДРЕМОВСКИЙ КЛАД» СУЩЕСТВУЕТ
В тесных комнатах областного Дома учителя заканчивались шахматные соревнования на первенство города. Шел последний тур, в котором волей судьбы встретились оба претендента на титул чемпиона города: профессор-геолог Максим Харитонович Котов и молодой историк, аспирант университета Костя Голубев. Противники перед решающим туром имели одинаковое количество очков, и последняя партия выигравшему вместе с желанной единицей приносила первый приз. Костя, играя черными, построил непробиваемую пешечную «каменную стену» в сицилианской защите. На третьем часу игры профессор Котов, страшный суеверным противникам своей гроссмейстерской фамилией, для обострения игры пожертвовал Косте ладью за коня и попал в худшее положение.
В это время на турнир пришла внучка профессора Люба. Постоянный тренер и консультант деда по шахматам, Люба, оценив позицию, обомлела: дед продувает. И кому! Какому-то нескладному парню с длинными руками боксера и с веснушками во все лицо, словно у деревенского балалаечника.
А «балалаечник» сделал очередной ход, и, видимо, неплохой, так как после этого он глядел на противника торжествующе, энергично потирая руки. Внезапно он перевел взгляд на худенькую светловолосую девушку, наклонившуюся к профессору и что-то шептавшую ему вопреки турнирным правилам.
Что дальше творилось на шахматной доске, Костя не мог понять: девушка целиком завладела его вниманием. «Эго называется любовь с первого взгляда. Крепись, Голубев!»
А непреклонный противник, пользуясь растерянностью Кости, вторгся конем в лагерь черных, отыграл качество и забрал у него три важные пешки.
Совсем по-другому уже выглядела Люба, она снисходительно посматривала на болельщиков, как бы говоря: «Полюбуйтесь на нового чемпиона». А когда Костя дрогнувшим голосом произнес неизбежное «сдаюсь» и протянул профессору широкую, как лопата, ладонь, Люба громко чмокнула деда в колючую щеку и поздравила с победой.
Костина манера игры понравилась Котову.
— С кем не бывает, — утешал он поверженного партнера. — Заходите на квартиру, отыграетесь.
Костя поспешно записал телефон и адрес профессора.
После этого Костя часто забегал на квартиру к своему противнику «поблицевать», сыграть одну-две легкие партии. Если профессора не было дома, Костя не огорчался, шахматную компанию ему составляла Люба. Во время игры она угощала его крепким чаем с малиновым вареньем, рассказывала смешные институтские истории, советовалась, какие новые книги прочесть, и как-то незаметно подружилась с молодым ученым, скучала, когда он уезжал в командировку и по неделе в тихой квартире не слышно было его голоса, радовалась редким открыткам, посланным с дороги. Когда Костя прочел в газете о «дремовском кладе», статья заинтересовала его не с позиций геолога, а своим интригующим сюжетом и обнадеживающей концовкой.
«Любопытно, откуда у Максима Харитоновича такая уверенность в подлинном существовании клада Дремова», — думал он, медленно шагая по направлению к дому профессора. Максим Харитонович по годам годился Косте в деды, однако это не мешало им часто вечерами, отставив шахматные доски, вести бурные споры в основном на международные темы. И чем споры горячее разгорались, тем холоднее становился чай в наполовину опустошенных стаканах.
И сейчас, зная хитрость своего старшего товарища, Костя был уверен, что тот попытается уклониться от разговора о «дремовском кладе» и прямо на пороге встретит его какой-нибудь ошеломляющей новостью, услышанной по заграничному радио…
— А дедушки нет дома, — открывая дверь Голубеву и не дожидаясь его вопроса, заговорила Люба. — Проходите, Константин Васильевич, — пропуская гостя вперед, торопливо добавила она, словно боялась, что Костя не решится переступить порог, когда хозяина нет дома.
Любе, единственной и полновластной хозяйке в доме одинокого старика, было девятнадцать лет. Приехала она к деду из захолустной деревушки, затерянной в предгорьях Восточного Саяна. За пять лет жизни у недавно овдовевшего деда она успела закончить среднюю школу и два курса горного института, где Максим Харитонович заведовал кафедрой. В институт дедушка с внучкой ходили вместе. Максим Харитонович при выходе из подъезда сразу отправлял неизменно ожидавшую его зеленую «Победу». В любое время года он ходил пешком, тренируя свои смолоду привыкшие к тяжелым переходам ноги. Люба не поспевала за энергичным стариком, переходила на своеобразный галоп, вприпрыжку следуя за Максимом Харитоновичем, помахивая портфельчиком и на ходу пересказывая ему самые любопытные происшествия. Утрами дед бывал неразговорчив, а Любе казалось, что он внимательно, не перебивая, слушает ее, и это вполне устраивало словоохотливую девушку. Снова встречались они уже поздно вечером. Люба успевала приготовить ужин (обедал Максим Харитонович в студенческой столовой). Ужин всегда был в меру горяч, даже когда Любы не оказывалось дома. Тепло сохраняли духовка и термос. И Максиму Харитоновичу казалось, что он в далекой экспедиции под шатром палатки пьет ароматный кофе, налитый из термоса, и ест запеченный в костре картофель, в «мундирах». Пользуясь отсутствием внучки, Максим Харитонович за ужином перечитывал газеты. Заслышав Любины торопливые шаги в коридоре, он быстро убирал газеты в сторону, в спешке оставляя на них масляные и кофейные пятна. Любе ничего не стоило разоблачить деда, и она, укоризненно качая головой, принималась читать ему сначала нотации, а потом газеты, пока он заканчивал ужин.
