Золотой шар - [59]

— Ну да, Ницше, — продолжал капитан Березин. — Только он эту Дыру называл «Бездной», которая в его понимании была отражением наших ментальных страхов. Ницше один догадался. Он готов был раскрыть все планы инопланетян, но они его запрятали в сумасшедший дом на десять лет, где он благополучно и скончался, так и не раскрыв глаза человечеству на суть проблемы. Вернее, он, конечно, пытался, но ему не дали, поразив его тело и мозг тяжелой болезнью.

Таким образом, Бараско был посрамлен. Капитан с выбитыми зубами неожиданно оказался философом.

— Странная у тебя теория, — заметил Бараско.

— Это не теория, это реальность, — важно прошепелявил Березин.

Вдалеке заскрипела телега. Костя потянулся к одежде. Ему показалось, что вместо привычного возницы еду привезла женщина. Должно быть, она все же обратила внимание на старания белого человека, решил Костя.

Быстрее всех отреагировал Березин. Едва прикрыв срам, он понесся к телеге, голося, как жеребец: «Иго-го! Иго-го!» Пока Костя с Бараско одевались, обувались, пока нашли брод, Березин с женщиной-возницей куда-то пропал.

Костя с Бараско уже поели, и откушали добавку, развалились тут же в тени и подремали под легким ветерком и только тогда Березин явился, как ясное солнышко. Сожрал то, что осталось. А осталось полкотла щей, здоровенная нога какого-то зверя, тушеная на углях, и заморские фрукты, похожие на манго.

— Ну вы и гады, — сказал Березин, с тревогой поглядывая по сторонам, — не могли побольше жратвы оставить.

— Отощал?

— Не то слово, — пожаловался Березин. — Такое ощущение, словно пробежал двести километров.

— Капитана… — вдруг раздалось из кустов. — Капитана… Моя хочет еще.

— Пожрали, и все! — подскочил Березин. — Пойдем отсюда! Что-то жарковато становится.

Бараско засмеялся.

— Чего ты ржешь?! — поморщившись, возмутился Березин. — Я, можно сказать, истерся до основания.

— Да, женщины здесь горячие. Прости, забыл предупредить. Не каждому по плечу.

— Мне-то по плечу! — гордо ответил Березин. — Но есть дела поважнее.

— Это точно, — согласился Бараско.

Костя же деликатно промолчал, потому что у него не было твердого мнения на этот счет, как, впрочем, и жизненного опыта.

* * *

Если бы Александр Ген был помоложе и бегали бы побыстрее, не пережил бы он этого дня. Схоронили бы его в развалинах, если бы осталось, что хоронить, и отправились бы дальше. Но Гену повезло, а научная общественность так и осталась в неведении, что едва не лишилась нобелевского лауреата.

Граната «муха» оказалась куда проворней. Прочертив вдоль площади огненную дугу, она угодила в то, что издали представлялось копошащейся массой. Взрыв разметал «гемусов», как листья, и они, мертвые или оглушенные, долго еще падали на брусчатку, устилая ее синим, словно металлическим, покрывалом. Те же, которые остались живы, в панике разлетелись по окрестностям. Однако нашлось пара особей, отличающихся особой злостью, которая набросилась на Гена, если бы не его «булат» и шлем, остался бы он без носа и ушей. Они его долго преследовали, пока не загнали в развалины двухэтажного дома, от которого остались несколько уцелевших комнат, стены да часть крыши, вздыбившаяся, как паруса на сломанной мачте.

Калита подкрался с другой стороны и одной очередью убил обоих «гемусов».

— Убил-л-л бабочек, — саркастически констатировал Ген и раз десять потыкал пальцем в небо. — Я тебе этого никогда не прощу!

— Слушай сюда, — сказал Калита, — я не посмотрю, что ты мой друг, привяжу к Венгловскому веревкой, и будешь ходить, как пес на привязи.

— Зачем ты их убил?! Зачем?!

— На, посмотри, — Калита протянул ему бинокль. — Кто там лежит?

— Ну этот, как его…

— Вот именно. Твои «гемусы» завалили и сожрали «дантая». С тобой бы они расправились еще быстрее, даже броня не помогла бы, и остались бы мы без научной поддержки.

— Я думал, ты меня понимаешь! — уперся Ген. — Это же «гемус»! Природный феномен. Живой артефакт! Недостающее звено между насекомыми и динозаврами. А ты их убиваешь!

— И буду убивать! — отозвался Калита, вскидывая автомат, потому что несколько «гемусов» ожили и кружили над площадью.

Но стрелять не стал. Хватит на сегодня шума, решил он. Если кто-то есть поблизости, обязательно припрется.

— Командир, — тихо позвал его Дубасов и показал жестом, что рядом опасность.

Дубасов находился через дорогу и, должно быть, видел противника. Калита и Ген застряли в доме- утюге, который клином врезался в площадь. Сам Калита заскочил бы сюда только при крайних обстоятельствах — слишком неудобной была позиция. Она простреливалась и справа, и слева, и с тыла. А из домов с противоположной стороны легко можно было метнуть гранату. Все это понимал Калита, но не представлял, с чем они столкнулись — может быть, с какой-нибудь движущейся ловушкой?

Так думал Калита, сидя на куче мусора.

Пуля ударила издали. Снайпер метил в голову, но промахнулся на пару сантиметров, и пуля расплющилась о стену. У Калиты была хорошая реакция. Он сделал вид, что в него попали и завалился на бок под защиту кучи щебня.

Ген, ничего не замечая, продолжал распинаться об ответственности перед человечеством, вернее, о полной безответственности вояк, о том, что надо понимать значение артефактов, а не убивать их, о том, что наука превыше всего и прочее, прочее, прочее. Калита терпеливо слушал и в который раз пожалел, что взял Гена с собой. Он хотел напомнить ему, что это не исследовательская экспедиция, а что они идут за величайшим хабаром, который и осчастливит это самое человечество. Но не стал. К чему? Друг явно был не от мира сего. Поэтому он, подскочил и слегка заехал ему в солнечное плетение, а потом потащил сложившегося пополам Гена в глубину полуразвалившегося дома-утюга. Спрятал его под капитальную стенку и наставительно сказал: