Золотой плен - [58]

– Конечно, дорогая, конечно. – Клода, как и его придворных, отличали те же вальяжные манеры, однако взгляд янтарных глаз его был острее, пронзительнее, настороженнее.

Две женщины у камина склонились друг к другу и зашептались намеренно громко:

– Ты посмотри на ее платье! По крайней мере, эта не доставит нам хлопот.

Другая хихикнула.

– Говорят, она спала только со своим мужем!

– Да на нее больше никто бы и не польстился.

Лиз взглянула на сестру, потом на женщину, что произнесла эти слова.

– Вы уверены?

Один из мужчин фыркнул.

– Во всяком случае, все мы знаем, что в этой комнате она единственная женщина, с которой не путался Клод.

Клод слегка повернул к нему голову.

– В комнате? В замке, я бы сказал. Женщины закатились квохчущим смехом. Клод сделал знак лакею.

– Я бы желал остаться с моей невесткой наедине.

Слуга открыл дверь, и пятеро с приглушенными смешками поспешили вон. Клод приподнял бровь, обратив взор к Лиз. Та попыталась изобразить возмущение, но в конце концов поняла, что ей ничего не остается, как последовать примеру его свиты. Створки захлопнулись.

Когда маркграф снова повернулся к ней, от его томности не осталось и следа.

– Я удивлен вашим поведением, мадам! Сначала ваша сестра является ко мне и сообщает, что вас похитил какой-то англичанин. Затем алые мундиры доставляют вашего сына. По-моему, Катрин, это чересчур. Вы все-таки жена моего брата и мать моего племянника. Мне трудно поддерживать нейтралитет, когда члены моей семьи ищут покровительства англичан. Не думаете ли вы, что я позволю вам рисковать моей репутацией? – Он взял со столика хрустальный бокал и налил себе темно-красного вина. Залпом проглотил его и налил еще. – Геспер-Об – всего лишь небольшой клочок Европы. Нужны немалые уменье и хитрость, чтобы маневрировать между такими столпами, как Франция, Австрия, Англия да еще дюжиной соседей. Я не намерен щадить никого, кто осмелится нарушить это с трудом достигнутое равновесие. Никого, запомните, Катрин. Впрочем, едва ли я вправе требовать от вас понимания. Вы женщина, и такие сложности не для вашего ума. – Он поставил на столик осушенный бокал. – Единственное, чего я требую от вас, – чтобы вы вели себя как подобает. Вы позволили себя похитить простому солдату – это верх неприличия.

Катье вскипела. Возможно, она сумела бы сдержаться, если б не усталость, не мучительная жажда, не ожидание встречи с сыном.

– Вас ввели в заблуждение, Ваше Высочество, он не простой солдат. Помилуйте, могла ли я допустить, чтобы меня похитил кто-либо рангом ниже лорда! – с издевкой ответила она.

– Так он дворянин? – протянул Клод. – И на том спасибо. Хоть одно пятно стерто с вашей подмоченной репутации.

– Подмоченной? А как насчет репутации тех образцовых дам, что были здесь минуту назад?

Клод шагнул к ней и, вонзив ноготь в ее подбородок, заставил взглянуть себе в глаза.

– Надо понимать разницу между кокетством и непристойностью, дорогая моя. Боюсь, я слишком надолго оставил вас одну в Сен-Бенуа. От излишней свободы у женщин появляются такие Нелепые понятия.

Катье высвободилась и отошла от него подальше.

– Я хочу видеть сына.

Сощурив глаза, Клод оценивающе уставился на нее.

– Пьер хорошо устроен. Надеюсь, он быстро избавится от своих провинциальных привычек.

Несмотря на то что внутри все клокотало, она почувствовала невыразимое облегчение.

– Я рада, что он благополучно добрался. – Она заставила себя говорить спокойно, хотя ее так и подмывало крикнуть во весь голос: Я хочу его видеть!– А где Грета?

Клод не сразу понял, о ком речь.

– А-а, та старая ворона, что приехала с ним. Думаю, где-то здесь. Я, признаться, позабыл о ней. Стало быть, в замке уже две женщины, с которыми я не... путался.

Катье отвернулась.

– А что с теми людьми, которые сопровождали Петера?

– С англичанами? Разумеется, их тотчас же отпустили. Бьюсь об заклад, они поспешили обратно в Ауденарде, чтобы поучаствовать в пирушках и грабеже. А что, надо было задержать их до вашего приезда? Виноват, дорогая, но Филипп никогда не упоминал, что у вас столь низменные вкусы.

Катье из последних сил боролась с душащим ее гневом. Она смотрела на полновластного хозяина земель в междуречье Геспера и Оба, этого замка и всех, кто в нем находится. Включая Петера.

– Вкусы тут ни при чем, – сказала она, овладев собой. – Я просто хотела их поблагодарить.

– Ни при чем? А жаль. Возможно, Филипп не был бы вами так недоволен, будь вы... ну, поавантюрней, что ли.

– Могу я видеть Петера?

Клод, хохотнув, потянулся к маленькому колокольчику, но рука его застыла в воздухе, когда он взглянул на юбку и лицо Катье.

– Я запомнил вас маленькой, дрожащей фламандской мышкой. – Он позвонил. – А теперь вижу, что память меня подвела.

Лакей бесшумно растворил дверь и поклонился ему.

– Позаботьтесь о мадам, – приказал он. – Найдите ей подходящую одежду для сегодняшнего бала.

– Для бала?! – задохнулась Катье. – Но я не...

– Ей-богу, дорогая моя, ваше пристрастие к крестьянской одежде зашло слишком далеко. Оно дурно влияет на ваши манеры. – Он взмахнул рукой, давая понять, что аудиенция окончена.

От ярости Бекет плохо видел. Торговые ряды мелькали перед глазами на улицах города, но он не замечал ни окружающей суеты, ни пустяковой боли в руке. Ничего – кроме холодной черной ярости.