Золотой огонь Югры - [60]

— Сапоги оставь мне! — приказал Тиунов, натягивая на лысый череп бурый с проседью парик. И усмехнулся: — В них удирать легче.

Козырь шепотом выругался. Разделся, не отворачиваясь, зло и ядовито посматривая на невозмутимую Ирину-Аглаю, натянул полосатые портки, ветхую косоворотку; обулся, обмотав ноги онучами, в опорки; влез в армяк и, запахнув его, демонстративно задрав выпяченный подбородок, вытянулся перед женщиной. Она наклеила ему бороду, усы, взлохмаченные брови, надела парик с сальными, сосульками обвисшими волосами. Из жестяной баночки, которую вынула из шляпной коробки, достала гримерные краски, карандаши, помаду. Нанесла Козырю под глазами тени, вытемнила щеки, скулы, подрисовала морщины — все делала привычно, сосредоточенно.

Отошла на шаг, посмотрела оценивающе на свою работу. Повернула голову к Тиунову, гримировавшемуся около зеркала над кухонной раковиной. Тот, превратившись во взъерошенного, серенького старичка с виновато-скорбно наморщенным лбом, оглянулся, подошел к женщине.

— Густо наложила. Заметно, если в упор… — растер мизинцем грим около глаз Козыря, около ноздрей. — Ну-ка покривляйся, — попросил деловито. — Борода не стягивает кожу? Не мешает?

— Замечательно! — Капитан восхищенно поцокал языком. — Действительно ни одна собака не узнает!

— Заткнись, флотоводец! — гримасничая, играя лицом, рявкнул Козырь. — Фролов — не собака. Он эту туфту сразу раскусит. — И, подпоясываясь веревкой, тоскливо вздохнул: — Фролов, в гробину его кости, наверняка уже пасет нас. А мы прем в нахалку, как с копейкой на буфет!

10

Фролов сидел в кабинете начальника, смотрел в окно и, не жмурясь от предзакатного солнца, ровным голосом докладывал о побеге с парохода.

— О твоем ротозействе доложу в Москву, товарищу Дзержинскому, — глядя в стол, сухо сказал начальник, когда Фролов умолк. — Пусть коллегия Вэчека решает вопрос о наказании. — Смахнул ладонью невидимые пылинки с зеленого сукна перед собой, поправил крышку чернильницы. — Ты же, пока не отстранен от работы, обязан как можно скорей поймать этого палача. — Поднял требовательные глаза. — Обязан, слышишь! Надо показать людям, что агонизирующие эсеры выродились в обыкновенных уголовников и ничем не отличаются от бандитов типа Тиунова.

— Тиунов? — удивился Фролов. — Бывший писарь военного комиссариата, не он?

— Он самый. — Начальник выпрямился, раскинул руки по столу, сжав кулаки. — Мы навели о нем справки. До революции был антрепренером. Ярый монархист. Бредил спасением Романовых, потому и оказался в наших краях. После колчаковщины примкнул к эсерам. Накануне мятежа был откомандирован контрреволюционным подпольем в Екатеринбург, где сумел ускользнуть от наших коллег. Недавно объявился здесь. Амплуа: грабежи, убийства, налеты — полный букет мерзостей. Кстати, он служил в сотне Иисуса-воителя у Арчева.

— Вот как? — Фролов насторожился. — Может, Арчев у него и спрятался.

— Может быть, — согласился начальник, — но… — Поерзал, отчего орден Красного Знамени на гимнастерке ало блеснул в лучах солнца. — К сожалению, пока ни мы, ни милиция на людей Тиунова не вышли. Законспирировался мерзавец наглухо! — И пристукнул кулаком по столу. — Хотя… кое-какие сведения у нас есть. Судя по всему, именно он работает под «апостола Гришу»: ведет себя как сектант-мракобес — тайные радения устраивает, паству свою дурачит. — Начальник с силой потер лоб, огладил назад ежик волос, помассировал затылок. — Извини, голова разламывается. Две ночи не спал, материалы для судебного процесса готовлю.

— Словом, надо искать Тиунова. Арчев как бывший атаман шайки Иисуса-воителя может подыграть новоявленному апостолу. Религиозной демагогией Арчев владеет неплохо. — Фролов выжидательно подался вперед, готовый встать.

— Беглецов мог приютить и капитан, если уж он осмелился организовать побег, — размышляя вслух, предположил начальник. — Есть у него в городе родственники, близкие?

— Я уже проверил. Из родственников — только двоюродная сестра. Дочь небезызвестного Аристарха Астахова. Но она, по нашим сведениям, послушница в женском монастыре, в Екатеринбурге, — не задумываясь, ответил Фролов. — Сейчас, наверно, уже постриг приняла. Так что…

— В Екатеринбурге? — начальник сложил губы так, словно хотел присвистнуть. — Надо проверить, там ли она?

— Хорошо. Разрешите идти? — Фролов, упираясь ладонями в край стола, начал медленно приподниматься. — Мне еще мальчика надо обезопасить.

— Действуй! — И когда Фролов, резко отодвинув стул, встал, начальник напомнил: — Все силы — на Арчева. Его надо разыскать в ближайшие день-два… Само собой, меня держи в курсе. Информируй в любое время суток.

Фролов кивнул и, озабоченно хмурясь, вышел.

Торопливо сбежал по узкой деревянной лестнице на первый этаж, заглянул в дежурку — Алексей, вызванный посыльным, был уже там, болтал о чем-то с дежурным. Вскочил со стула, вытянулся по стойке «смирно». Фролов бегло оглядел его с головы до ног — спортивное клетчатое кепи с клапанами-наушниками, застегнутыми на макушке, русый чуб, веснушчатое лицо, серое потертое пальто с бархатным воротником, брюки-гольф, краги: немного экстравагантно, но ничего, сойдет, — и, мотнув головой, пригласил Алексея за собой.