Золотой момидзи. История о незавершённом расследовании - [64]
Советскими первопроходцами на пути в восточном направлении и к этому архиважному на тот период документу были чекисты-разведчики — Михаил (Меер) Абрамович Трилиссер, Фёдор Яковлевич Карин (Крутянский), Иван Андреевич Чичаев.
Зарубежные и доморощенные фальсификаторы истории также забывают, что после разгрома Японии в 1945 году «Меморандум» фигурировал на Токийском трибунале.
В ходе международного процесса именно американцы добились его признания официальным обвинительным документом (экзибитом) за номером 169.
И хотя обвинение не ссылалось на него, прежде всего по причине достаточности более свежих документальных и очевидных подтверждений агрессивности милитаристского прошлого Японии, никто в ходе работы трибунала не предпринимал попыток его скомпрометировать.
В том числе и руководитель группы японских адвокатов на том процессе — депутат Киёсэ Итиро. Немало осведомлённый, как и его покойный к тому времени коллега по парламенту Сэйго Накано, о той основополагающей роли, которую автор «Меморандума» сыграл в судьбе русского золота.
История склонна повторяться. Тем более что, как известно из прошлого и настоящего, от воинствующего национализма до фашизма путь прямой, и достаточно короткий.
Вот и депутат Сэйго Накано пошёл в тот период по этой дороге. Поддерживая планы милитаристской империи, он внёс в них японскую специфику. В частности, всегда подчёркивал, что «нецелесообразно безудержно расширять её границы, более важно укреплять, как это было в своё время в Приморье, власть на уже завоёванных территориях…»
По-видимому, лишь только в этом его взгляды расходились со стратегией генерала Гиити Танаки, изложенной в «Меморандуме» и направленной на последовательную экспансию и захват всё новых колоний.
Подобная политическая платформа позволила депутату Накано восемь раз подряд переизбираться в парламент.
Однако свою жизнь «противоречивый» депутат закончил самоубийством. В 1943 году, выйдя из тюрьмы, куда его, в итоге, засадила фашиствующая клика генерала и военного преступника Хидэки Тодзио, в том числе по причине «мелких разногласий» депутата с пониманием «Меморандума», он совершил харакири.
Словом, для депутата истина важна, но ещё более значимо депутатское кресло. Тем более что стоит оно недёшево.
Избирательная система Японии издавна ориентирована только на тех, кто способен мобилизовать значительные финансовые ресурсы для проведения своей предвыборной кампании.
По поводу их источников в Стране восходящего солнца не раз вспыхивали бурные скандалы. Но всегда эту тайну надёжно оберегали спонсоры и личные секретари кандидатов в слуги народа.
Как здесь не вспомнить, что в последующем неоднократный премьер и депутат, защитник автора «Меморандума» на парламентских слушаниях по делу о русских «золотых слитках» Хатаяма Итиро, в 1927 году начинал свою политическую карьеру в качестве личного секретаря премьера Танаки. Эта должность ко многому обязывает!
А уж если политик имеет свой собственный, неподконтрольный «избирательный фонд», вокруг него роятся сонмы лиц, чьи амбиции нацелены на депутатство. Они не допустят, чтобы фонд пересох на их пути к вожделенной мечте…
Генерал Гиити Нобускевич был не только военным стратегом, но и «дальновидным» политиком.
Токио. Кафе «Ренуар» у станции Синагава. Ноябрь 1920 года
Столичный район и одноимённая станция «Синагава»— южные ворота в центральный Токио.
В средние века гужевая и железнодорожная станции «Синагава» были местом первой остановки путешественников, добиравшихся по дороге из Эдо (ныне Токио) в Киото. Неудивительно, что в этом месте с давних пор много гостиниц как типа рёкан, так и современных, европейского класса Prince.
И сейчас близ станции «Синагава» расположен крупнейший в Токио фешенебельный гостиничный комплекс. В этом же квартале разместились и многочисленные дипломатические представительства. До Российского посольства от станции пешком можно пройти за полчаса, до Торгового представительства России — рукой подать.
Рядом с этим районом, также в шаговой доступности, находится множество интересных достопримечательностей.
Например, спрятанный в глубине японских построек и улочек уже упомянутый храм Сэнгакудзи, знаменитый своей историей о 47 самураях-ронинах. Или гостиничный парк Хаппоэн— великолепный образец японского садового искусства. В парке постоянно демонстрируется богатая коллекция бонсай, выращенных благодаря умению местных мастеров по созданию точных копий подлинных (иногда карликовых) деревьев в миниатюре, в том числе японского клёна.
Здесь, в период цветения сакуры и осеннего листопада момидзи («коё»), настоящее столпотворение из желающих полюбоваться традиционными для Японии красотами.
В отеле «Хаппоен», а точнее, в его кафе «Ренуар», и договорились встретиться старые приятели — Алтунин и Томба.
— Вы уже прочитали мою статью о выступлении депутата Накано на последней сессии парламента? — обратился с вопросом к Алтунину журналист Минору Томба и, не дожидаясь ответа, сообщил:
— Наши парламентарии вступать в конфликт с императорской властью не станут. Мы, японцы, народ послушный, а решения верховных руководителей для нас не подлежат обсуждению. Думаю, что дальнейшего разбирательства по делу о «золотых слитках» не предвидится. Я вас не слишком расстроил, Алтунин-сан?
Книга «Золотой момидзи», написанная в жанре политического детектива, описывает драматические события на переломном этапе истории нашего Отечества и его взаимоотношений с дальневосточным соседом — Японией. Сюжет связан с эпизодами незаконного присвоения японской императорской армией и кредитно-финансовыми учреждениями Страны восходящего солнца золотых активов России в период оккупации русского Дальнего Востока (1918–1922 гг.). На этом историческом фоне раскрывается ещё не достаточно исследованное и описанное противостояние русской (колчаковской) военной контрразведки и разведывательных органов Японии, а также описаны начальные, но довольно удачные шаги советской внешней разведки на «восточном направлении» по поиску зарубежных следов пропавшего российского золота. На страницах присутствуют исключительно реальные персонажи, события и документы.
Последние майские дни 1936 года, разгар репрессий. Офицерский заговор против Чопура (Сталина) и советско-польская война (1919–1921), события которой проходят через весь роман. Троцкист Ефим Милькин бежит от чекистов в Баку с помощью бывшей гражданской жены, актрисы и кинорежиссера Маргариты Барской. В городе ветров случайно встречает московского друга, корреспондента газеты «Правда», который тоже скрывается в Баку. Друг приглашает Ефима к себе на субботнюю трапезу, и тот влюбляется в его младшую сестру.
1898 год, приключения начинаются в Тифлисе и продолжаются в Палестине, в Лондоне, в Венеции и на Малабарском побережьи Индии. Самые захватывающие эпизоды в Абастумани, где в это время живет наследник цесаревич великий князь Георгий Александрович…
Иллюстрации художника С. Бродского.
Студент Кембриджа Джозеф Уолш по приглашению университетского друга проводит лето 1893 года в Лондоне – в доме, принадлежащем семье Стаффордов. Беззаботные каникулы и вспыхнувшее увлечение Джозефа внезапно омрачает убийство одного из членов семьи. За дело берется опытный полицейский, однако студент начинает собственное расследование, подозревая, что это уже не первое преступление, совершенное в Адмиральском доме. И, похоже, убийца не намерен останавливаться. Ретро-детектив позволит ощутить атмосферу викторианской Англии с ноткой спиритизма и легким послевкусием английского романтизма в живописи.
1918 год станет для семьи Кронгельм роковым. Юной эмигрантке из России предстоит испытать превратности первой любви и оказаться в эпицентре расследования запутанного убийства. Всё не так, как кажется на первый взгляд. Поэзия, страсть и смерть – на фоне бессмертной красоты Кембриджа. Персонажи этой истории являются частично или полностью вымышленными.
Судья Ди, находясь в отпуске в Вэйпине, успешно раскрывает несколько преступлений: убийство жены местного судьи, странную пропажу торговца шелком и попытку одного из купцов обмануть своего компаньона. Разбойники, лживые чиновники и неверные жены — в детективном романе из жизни средневекового Китая. Художник Катерина Скворцова. .