Золотой момидзи. История о незавершённом расследовании - [62]

Поскольку имеется много свидетелей данного преступления, а также документальных материалов и доказательств, собранных по этому обвинению следственной бригадой ныне покойного прокурора Мотои Исиды, необходимо, в процессе функционирования парламентской комиссии по наблюдению за расходованием бюджета, возобновить расследование преступных деяний генерала Танаки.

Кроме того, и мой коллега, депутат Итиро Киёсэ из фракции «Синсё курабу», сегодня также обратился к правительству с запросом — объяснить причину длительной неурегулированности специального счёта военных расходов. У него, как и у меня, есть веские основания сомневаться в том, что у правительства были некие секретные цели, которые оно преследовало в период оккупации Сибири. И в отношении которых нет упоминания в Декларации 1918 года о вводе наших войск в эту страну…

Киёсэ Итиро (1884–1967), выпускник университета Киото, адвокат, с 1920 по 1952 год шесть раз избирался депутатом нижней палаты парламента. Представлял интересы Либерально-демократической партии. В ходе Токийского международного трибунала руководил работой японской группы адвокатов.

Однако речь депутата Накано, а также последующее выступление Итиро Киёсэ, вызвали лишь бурную перебранку в депутатском корпусе. В результате чего выступавшие были наказаны лишением слова, а само заседание императорского парламента приостановлено.

После того как работа сессии парламента всё же была восстановлена, депутат от партии Сэйюкай — Итиро Хатаяма — на основании ответов, полученных от премьер-министра, министров юстиции и сухопутных сил, поставил вопрос о Секретном фонде и «золотых слитках» на голосование.

Хатаяма Итиро (1883–1956), уроженец Токио. В 1927 году — личный секретарь премьера Г. Танаки. В 1945 году основал Либеральную партию Японии. Премьер-министр страны (1954–1956). В 1956 году вёл в Москве переговоры о нормализации японо-советских отношений.

Резолюция парламента была принята в соответствии с докладом председателя комиссии по наблюдению за расходованием бюджета. И она гласила: «На формирование указанного фонда поступила санкция императора. А уже проведённое разбирательство о «золотых слитках» пришло к выводу об отсутствии оснований для возбуждения судебного дела»…

Кроме того, по мнению большинства депутатов, «ораторство» Накано преследует целью дискредитировать заслуженного генерала, а сам депутат «покраснел и занимается пособничеством большевикам».

Против него инициативной группой, состоящей из парламентариев общества Сэйюкай, планируется начать разбирательство по поводу причастности Накано к агентуре «Третьего интернационала». Есть также мнение о целесообразности сформировать специальный парламентский Комитет по делу этого депутата, который, к тому же, подозревается в получении взяток от «представителей Москвы»…

После подобных обвинений парламентарий Накано с ещё большим усердием принялся демонстрировать свою лояльность Трону.

В газетных статьях и выступлениях в парламенте стал «аргументированно» доказывать неизбежность и важность установления в Японии тоталитарного режима. Наподобие того, какой в последующем существовал в фашистских Германии и Италии, и с лидерами которых Накано встречался лично, стремясь копировать их стиль.

Именно этот депутат стоял у истоков японской концепции «Продвижения на Юг». В ней он призывал к «освобождению Азии», к построению Великой сферы её сопроцветания. Естественно, под руководством Японии и при условии «сокрушения здесь англосаксонского господства».

Трансформация политических пристрастий этого депутата вполне объяснима.

Несмотря на бурное развитие в Японии того периода вестернизации, в этом движении содержалось явное противоречие. Ибо на данном пути невозможно было утвердить Японию в качестве «западного» государства.

Для её самоутверждения требовался ещё и ярко выраженный национализм, предполагающий апелляцию к собственной культуре и национальной самобытности, а также отпор Западу в его усиливающихся попытках контролировать островную империю.

Вскоре страна вернулась к собственным традициям и воинствующему национализму. Первая победа азиатского государства над западной державой, прежде всего сокрушительное поражение России в войне 1904–1905 года, ещё более склонило Японию к «паназиатизму».

Поражение Германии в Первой мировой войне показало японцам, насколько ложным был облик Европы как очага свободы и просвещения. Крах немецкой империи означал также крушение одного из самых популярных в Японии образцов для подражания, принятых в период «реставрации Мэйдзи».

Но стремление во всем следовать примеру Германии для многих японских политиков тогда по-прежнему оставалось доминирующим.

В Японии, как и в Германии, послевоенный катастрофический кризис в экономике усилил чувство растерянности и политический радикализм.

Убеждение, что будущее благосостояние империи может быть достигнуто лишь при полной независимости от глобальных рынков и подводных течений мировой политики, прочно укоренилось в умах японских парламентариев. И усилило позиции ультранационалистических лидеров.

Господствовала концепция о том, что независимость должна быть обеспечена включением китайского или, по крайней мере, маньчжурского или северо-китайского рынков, в японскую сферу влияния. Это стало почти евангелием для экспансионистов всех мастей, в том числе для автора (или авторов) «Меморандума Танаки».