Золотой мальчик - [53]

— Как мне быть с милицией?

— Я бы не советовал ставить их в известность. Они вряд ли чем смогут помочь, у них нет должного опыта. И в любом случае, они помогут только если найдут место, где спрятан ваш сын. Во время же передачи денег такие операции, если они и проводятся, то заканчиваются, как правило, большой кровью.

— И что же вы мне советуете? — Я ничего вам не советую. Я не имею такого права. Вам решать, к кому обращаться за помощью. Но только не спешите передавать деньги. И позвоните мне, если нужна будет помощь при передаче денег.

Я ничего не ответил, просто встал в дверях и смотрел, как они обуваются. В огромном холле-прихожей им было явно немного не по себе, они вертели головами, не находя своей обуви. Я сделал незаметно знак охране, один из трёх ребят подошёл к дверце стенного шкафа, замаскированного под зеркало. Створка легко скользнула в сторону, открывая ряды полочек с обувью.

Подполковник достал снизу свои ботинки, они слегка подсохли и оказались в белёсой кайме уличной соли, которую московские дворники во все времена предпочитают лопате. Он запихнул тапочки вниз, не наклоняясь, покрутил головой, и я догадался, что он ищет что-то, на что поставить ногу, с его комплекцией наклониться, чтобы завязать шнурки, было проблемой.

И он предлагает мне свою помощь? Как он будет воевать с бандитами, если с собственными шнурками справиться не может. Но он справился. Он запихал ноги в свои ботинки-корабли, не развязывая шнурки и яростно сминая задники.

Павел Кириллович Фомин, участковый инспектор Город Мытищи, Московская область. Улица Талалихина, дом 16 Опорный пункт милиции Пятница,27 февраля 16 часов 33 минуты

Странные у меня сегодня посетители, странные. Впрочем, участкового инспектора и раньше трудно было чем-то удивить, а в наши-то новые времена и подавно. И всё равно странные. Даже внешне чудные какие-то. Заметь я таких на улице — обязательно запомнил бы. Так, на всякий случай. Люблю запоминать. Благо память у меня отменная, сколько раз она меня выручала. Только сейчас лучше и не помнить ничего и никого.

Я как-то давно в музее Ленина был, так у него на столе в кабинете стояла такая статуэтка: сидят рядышком три смешные обезьянки. Одна закрывала лапами глаза, другая затыкала себе уши, а третья — зажимала ладонями пасть. Как рассказывала экскурсовод, эта статуэтка какая-то аллегория, кажется, из Китая, и означает она — "ничего не вижу, ничего не слышу, ничего не скажу". Вот в наше время и надо быть таким, как те обезьянки. А эти, что пришли, суетятся чего-то.

Я вот интересуюсь: зачем люди на свою жопу приключения ищут? Я ещё понимаю при советской власти. Тогда хотя бы награды давали, премии всякие, к жалованию прибавки. Да и боялись тогда милицию, уважали, не то что теперь.

И, главное, что толку стараться? Я вон по новым временам прихватил одного бандюгу известного, с оружием в кармане взял, с боеприпасами. Раньше я бы его лет семь не видел, а тут идёт через три дня мне навстречу как ни в чём ни бывало, да ещё и смеётся, сука.

— Ты, — говорит, — Кириллыч, поаккуратнее, времена теперь другие, смотри, не доживёшь до пенсии.

И то правда. Раньше, конечно, бывало всякое, и бандиты тоже водились, но это было редкостью, как и огнестрельное оружие. Не каждый бандит пистолет имел. А теперь что? У любого шпанёнка из подворотни пушка в кармане лежит. Оружия, как грязи. И откуда только что берётся? Нет уж. Я лучше как-нибудь отсижусь до пенсии. Слава богу, совсем ничего осталось. А тут пришли эти, пацан зелёный совсем, на кой чёрт его этот отставник с собой таскает?

И чего он сам хочет? Ну кой леший не сидится ему дома? В охранной фирме служит. Ну и служи, раз устроился хорошо. Мало ему было приключений за его-то службу. Знаю я, как хлеб милицейский достаётся. Участковым намучаешься, а уж спецназ — это вообще смертники.

Ну, убили племянника. Жаль, конечно. Но не в одиночку же на бандитов идти. Есть люди, которым это по штату положено. Да как ему об этом скажешь? Добро бы сам пришёл, а то его мой начальник ко мне направил, не спровадишь.

И чёрт меня дёрнул заикнуться начальнику про то, что я целый бункер нашёл.

— Да вы, мужики, зря думаете, что там они пацана прячут. Мелькали тут лет семь назад похожие ребята. Но точно не скажу. А подвал я нашёл тогда же. Это даже не подвал. Ты, Михаил Андреевич не поверишь, но они целую систему подвалов соорудили. Столько труда потратили! Это ж надо было несколько тоннелей прорыть, укрепить, двери все укреплены были, даже что-то наподобие системы сигнализации соорудили, рукастые мужики.

— А что там сейчас? — спросил старший.

— Да что там может быть? Не знаю, я сейчас по подвалам в одиночку не шастаю, только если рейды. А так опасно — бомжи, да мало ли кто ещё может прятаться. Тут дома видел какие? Сталинской постройки. Подвалы большущие, сухие и тёплые. Туда бомжи, как крысы тянутся, со всей округи. Тут мужик один за каким-то лешим сунулся в подвал, так его раздели до гола, да ещё и избили так, что он в больнице месяц лежал. Скорее всего, и в этом подвале бомжи живут. Мы там тогда вместе с дружинниками порушили, что смогли, запоры поснимали, обязали ЖЭК перегородить ходы соединительные под домами.