Золотой мальчик - [41]

Зуб сказал, что какой-то псих грозит гранатой, наверняка подослал Слон. Что за залётный? А я почём знаю? Наверное, какой-то наёмник, по виду не блатной, не из братков, скорее всего афганец, или что-то в этом роде, профессионал, судя по всему, и страха нет. Назвался Соколиком, но я такого не знаю.

И я ему всё выложил и про Слона с компанией, и про заказное похищение, словом, всё, что только знал. И про отношения Слона и Зуба.

Кто такой Соколик, который в кафе с гранатой пришёл — не знаю.

Где может скрываться Слон? Где угодно, у него может десяток адресов быть. Как-то он мне рассказывал про то, что у него в Мытищах классный бункер оборудован. А больше я ничего не знаю, могу только повторить, или придумать.

И тут мужик этот пистолет кладёт во внутренний карман пиджака, смотрит мне в глаза, словно раздумывает, а не зря ли он меня не пристрелил, и не исправить ли ему свою ошибку, но потом устало машет рукой:

— Вали отсюда, чтобы духу твоего не было.

Я с трудом отлипаю от стенки, и иду, пошатываясь, задевая плечами за стенки, ноги меня совсем не слушаются, штаны мокрые, морда вся в соплях и слезах, вся разбитая, но мне наплевать, мне всё — по колено!

Всё — ничто. Я жив! И впереди свет, тихое весеннее солнышко, лужи и много людей. Только бы дойти до выхода, если дойду до выхода, он меня точно не убьёт.

И я иду шаг за шагом, преодолевая барьер между жизнью и смертью. И тут замечаю впереди, на выходе, маленькую фигурку, которая чем-то в меня целится, я в ужасе приседаю на корточки, прикрывая голову руками, вот теперь мне хана! Сейчас меня разнесут на куски безжалостные пули…

Но ничего не происходит, только за спиной у меня слышен голос моего мучителя:

— Ты чего расселся? Обгадился, что ли?

И тут же я получаю крепкого пинка в зад, от которого тыкаюсь носом, выставив ладони вперёд, попадаю в дерьмо, вытираю руки об стены, опять почти плачу, только этого мне ещё не хватало, мало мне было унижений. Я опять иду вперёд и вижу, что там, на выходе, стоит этот коротышка в очках линзах и снимает меня, как я, обмочившийся, грязный, избитый и зарёванный, выхожу отсюда. А за спиной у меня гудит этот страшный мужик:

— Снимай, сынок, снимай. Видишь, каковы эти рыцари? Снимай, как он трясётся, и штаны его, которые он обмочил от страха, тоже снимай. Вот он, «герой», вот она сущность бандитская. Они смелые, когда кодлой, когда с оружием на безоружного, когда сильный на слабого. А так видишь? Трусы они, подлые трусливые крысы.

И этот оператор снимает.

Но мне и это до фонаря, лишь бы уйти! Только бы этот страшный мужик дал мне уйти!

Я выхожу на свет, отодвинув плечом коротышку, и медленно иду в сторону метро, оглядываясь назад. На меня все оглядываются, все шарахаются от меня в стороны, и я резко меняю направление, понимая, что в метро меня не пропустят, направляюсь к проезжей части, всё ещё оглядываясь на этого мужика, у которого сейчас в руках моя жизнь.

Только бы он не передумал!…

Я отчаянно машу обеими руками, пытаясь тормознуть хоть какую тачку, я машу всем встречным машинам, чтобы они забрали меня и увезли скорее куда-нибудь отсюда, только подальше! Скорее и подальше! Пока он не передумал.

Я оглядываюсь ещё раз и с ужасом вижу, как он медленно-медленно опускает руку в карман, и лицо его искажает злая улыбка.

Я машу ещё более отчаянно, так что обе руки мои едва не отделяются от тела и не улетают от меня.

Вот он уже опустил руку в карман, вот медленно-медленно начинает вынимать её…

Всё! Уже не успею!

И я бросаюсь от него со всех ног…

Артур Новиков, внештатный корреспондент НТВ Москва, улица Арбат. Площадь возле кинотеатра «Художественный» Пятница, 27 февраля 14 часов 07 минут

Я стоял и снимал трясущимися руками, как выходит, качаясь, этот бандит, с разбитой рожей и в мокрых штанах. Он был страшно перепуган и весь трясся. И в лице у него было что-то безумное от страха.

А я снимал и снимал его, мне казалось, что в руках у меня оружие, и я расстреливаю в упор этого подонка. Вот из-за какой мрази мы боимся ходить поздно по улицам, вот кто держит нас в постоянном страхе. Вот кто насилует беззащитных девушек и раздевает в тёмных переулках таких задохликов, как я.

Неужели такой вот подонок убил Ваську? Балагура и милягу Ваську, который, несмотря на свои внушительные габариты, никогда в школе никого не обидел зря.

Слова подполковника оглушили меня, я не сразу поверил в них, но потом понял, что не та ситуация, чтобы говорить просто так такие страшные вещи. И надо же мне было поехать сегодня в центр поснимать Арбат! Это же может классный репортаж получиться! Сперва взрыв в кафе «Прага», потом заметил подполковника, побежал за ним. Есть у меня чутьё.

О чём это я? Но это же моя работа! Как я могу не думать об этом?!

Только сначала я думал, что камере хана, после того, как столкнулся с этим верзилой, но она работала, как ни странно. И я поспешил вслед за подполковником, который затащил бандита в закоулок и там устроил сцену из гангстерских фильмов, да такую, что этот центнер мяса с перепугу не только всё выложил, что знал, но и штаны обмочил в буквальном смысле этого слова. Правда, я не всё понял, что подполковник его спрашивал, но что-то тут такое заворачивалось крутое, я слышал про похищение, а это уже круто.