Золотой Лис - [17]

«Ты необыкновенная женщина, но когда ты спишь, ты кажешься мне ребенком, прекрасным невинным ребенком. У меня не хватило духу тебя разбудить. Мне страшно не хочется оставлять тебя, но нужно идти.

Если ты сможешь поехать со мной в Малагу на этот уик-энд, приезжай сюда завтра в девять утра. Захвати с собой паспорт, но не вздумай брать пижаму.

Рамон».

Она рассмеялась от радости и облегчения, тут же вернулось прежнее светлое настроение. Еще раз перечитала записку; бумага была гладкой и прохладной, как мрамор, она возбуждающе щекотала кончики пальцев. Такой же гладкой была и его кожа; ее взгляд затуманился и приобрел мечтательное выражение, когда в голове стали возникать маленькие разорванные эпизоды минувшей ночи.

Он намного превзошел всех тех, с кем ей доводилось иметь дело прежде. Ибо со всеми остальными, даже с самыми умелыми, терпеливыми и внимательными, она всегда чувствовала разделенность их тел, разобщенность их душ, искусственность их попыток взаимно удовлетворить друг друга. С Рамоном этого чувства не было. Казалось, что он завладел не только ее телом, но и душой. Они проникли друг в друга в каком-то полубожественном слиянии; их плоть и дух стали единым целым.

Бесчисленное множество раз в течение этой ночи ей казалось, что они уже достигли наивысшей точки, к которой стремились, и каждый раз выяснялось, что они все еще у самого подножия и перед ними высится новый пик, а затем еще один и еще. И каждый выше и прекраснее предыдущего. И им не было конца, пока она не забылась сном, глубоким, как сама смерть, чтобы вновь возродиться для этой новой, восхитительной и радостной жизни.

«Я влюблена», — прошептала Изабелла с почти религиозным благоговением, разглядывая свое тело и как бы поражаясь тому, что столь хрупкий сосуд может таить в себе столько счастья, столько нахлынувших на нее чувств.

Затем взгляд ее упал на часы, лежавшие на столике, рядом с ключами от машины.

«О Господи! — Была уже половина одиннадцатого. — Ланч у отца!» — Она вскочила на ноги и бросилась в ванную. На раковине Рамон оставил для нее совершенно новую зубную щетку, еще даже не распакованную, в запечатанной пластмассовой коробочке, и эта его заботливость растрогала донельзя.

Набрав полный рот пенящейся зубной пасты, она еще ухитрялась напевать мотив из «Дальних мест».

Решила, что успеет быстренько принять ванну; погрузившись в горячую воду, думала о Рамоне, ощущая при этом внутри себя огромную пустоту, которая настоятельно требовала, чтобы он ее заполнил. Рассмеялась: «Хватит с тебя, дорогая. Похоже, что мановением своей волшебной палочки он превратил тебя в маленькую ненасытную сучку».

Она выскочила из ванны и схватила еще влажное полотенце. Прижала к лицу и втянула в себя слабый, но отчетливый запах его кожи. Это моментально возбудило ее заново.

«Ну, хватит! — решительно приказала себе, глядя в запотевшее зеркало. — Через час тебе надо быть на Трафальгарской площади».

Она уже собиралась выйти из квартиры, как вдруг с громким восклицанием ринулась обратно в ванную. Нащупала в своей усыпанной блестками сумочке таблетки ованона в упаковке с календарными отметками, распечатала и вытащила одну из них.

Положила крохотную белую капсулу на язык, набрала полстакана воды из крана и чокнулась со своим отражением в зеркале. «За жизнь, любовь и свободу, — сказала себе, — и за то, чтобы еще много раз повторить то же самое». И запила таблетку.

* * *

Кровавый спорт не вызывал отвращения у Изабеллы Кортни. Ее отец был заядлым охотником, и стены Велтевредена, их дома на мысе Доброй Надежды, всегда были украшены охотничьими трофеями. Помимо всего прочего, их семье принадлежала и фирма по организации сафари, которая владела огромными охотничьими угодьями в долине Замбези. Только в прошлом году она провела две сказочные недели в этой очаровательной глуши со своим старшим братом Шоном Кортни, профессиональным охотником и управляющим этим предприятием от «Кортни Энтерпрайзиз». Несколько раз Изабелла сама принимала участие в псовой охоте по приглашению Харриет Бошан. Изабелла была неплохим стрелком; она охотилась с маленьким изящным дробовиком 20-го калибра фирмы «Холланд и Холланд» с золотой гравировкой, который отец подарил ей в день семнадцатилетия. Из него она убивала бекасов в дельте Окаванго, пустынных куропаток в Кару, уток и гусей на великой Замбези, тетеревов на высокогорных лугах, а также фазанов, вальдшнепов и куропаток в огромных английских поместьях, куда их с отцом время от времени приглашали.

Вид безвинно пролитой крови нисколько не смущал ее, к тому же она полностью унаследовала семейную страсть к азартным развлечениям, так что это состязание увлекло всерьез.

Шел уже второй день соревнований, и число участников к этому времени сократилось с почти трехсот до всего лишь двух, ибо соревнования проводились по системе выбывания, после первого промаха и по принципу «победитель получает все». Взнос за участие составлял тысячу американских долларов с человека, так что на кону было свыше четверти миллиона; напряжение достигло своего апогея, оно буквально висело в воздухе, когда американец вышел на стенд.